Антология современной польской драматургии

БОГУСЬ. Спасибо. (Откладывает пластинки в сторону.) Все полетело к чертям. (Закрывает лицо руками, дрожит, кажется, сейчас расплачется.)

ВИКТОР подходит к БОГУСЮ и прикладывает ладонь к его лбу, как будто измеряет температуру.

Сцена семнадцатая — ЗЕМЛЯНОЙ ВАЛ ЗА ДОМАМИ. ВЕЧЕР

БОГУСЬ сидит на вершине холма с томиком Броневского в руке. Замечает МОНИКУ, прячет книгу в карман. МОНИКА, улыбаясь, подходит к нему, садится рядом. На ней уже другой спортивный костюм, тоже из синтетики, но получше на вид.

БОГУСЬ(рассматривает наряд Моники). У тебя уже был парень?

МОНИКА. А что?

БОГУСЬ. Ты когда-нибудь на свидания ходила?

МОНИКА. Да пошел ты!

БОГУСЬ(хохочет). И что, всегда спортивный костюм надевала?

МОНИКА. Иди ты! (Встает, собираясь уйти.)

БОГУСЬ(преграждает ей путь). Я только хочу понять, какая ты.

МОНИКА. Какая я? А ты какой? Кто ты такой, козел, чтоб меня оскорблять?

БОГУСЬ. Ты чё, пацанка, что ли? Может, ты из тех, у кого любимое развлечение — телевизор, а кандидат в мужья — офигенный чувак, похожий на Бреда Питта?.. Знаешь, что? Хрен с ним, с Бредом Питтом! Ты или точно одна из таких, или хотела меня обидеть, раз это на себя напялила.

МОНИКА. Ой, не могу — нашелся тут Бред Питт. На себя посмотри! Думаешь, ты крутой, раз весь лоб себе засрал? Да ты выглядишь как мелкий пидор, только пидоры наколки себе делают!

БОГУСЬ. Я не пидор. Я когда тебя увидел, у меня сразу встал.

МОНИКА останавливается.

МОНИКА. Ты всегда такое говоришь девчонкам на первом свидании? А может, это твое первое свидание, кретин? Вообще-то, ты очень романтичный, да? Так небось про себя думаешь? А теперь послушай, что я тебе скажу, — ни хрена ты не романтичный, ты — полный ноль! Ты понятия не имеешь, что значит иметь дом, работу. Ни одного дня в жизни не проработал и знать не знаешь, что такое бороться!

БОГУСЬ. Знаю. Это… Ладно, хочу узнать.

МОНИКА. Ну так узнавай у кого-нибудь другого, придурок.

БОГУСЬ. Но ты не можешь просто взять и уйти. Ты мне нравишься. Ты сексуальная, и у тебя свой стиль.

МОНИКА. Да иди ты на хрен!

БОГУСЬ. Подожди, я тебе прочитаю одну вещь. (Достает из кармана подаренный ему Виктором томик Броневского, пытается открыть книгу на нужной странице, но закладка вылетает, он продолжает листать, нужное место найти не может, поэтому открывает первую попавшуюся страницу.) «Когда придут, чтоб сжечь твой дом, / твой дом родной, твою отчизну, / когда обрушат залпов гром, дождем железным с неба брызнут / и подойдут стальной ордой, / чтоб ночью в дом ворваться твой, — / стой у дверей, не зная сна, на страже будь, здесь кровь нужна!»[2]

МОНИКА. Что это было?

БОГУСЬ. Я тебя люблю.

МОНИКА смеется и поворачивается, чтобы уйти.

БОГУСЬ. Будешь моей девушкой?

Она уходит, но внезапно оборачивается, мгновение смотрит на БОГУСЯ и идет дальше.

БОГУСЬ. Ты будешь моей девушкой?!

Она молча уходит. БОГУСЬ смотрит ей вслед. Закрывает томик Броневского и со злостью отшвыривает его подальше.

Сцена восемнадцатая — КВАРТИРА БОГУСЯ. ВЕЧЕР

БОГУСЬ входит в квартиру. В комнате матери горит свет. Он идет по коридору и останавливается в дверях. ИРЕНА сидит на тахте и курит, держа в руке одну из пластинок, подаренных ВИКТОРОМ. Рядом стоит пепельница, полная окурков.

ИРЕНА(поднимает глаза на Богуся). Спасибо за пластинки.

БОГУСЬ. Не за что. Это от Виктора, моего учителя. Помнишь его?

ИРЕНА. Блин, а я и не знала, что Кшиштоф записал пластинку в Болгарии. Он действительно великий человек! (Смотрит на Богуся.) Ты хоть немного денег смог найти?

БОГУСЬ качает головой.