Антоний и Клеопатра

Пока Публий Канидий и его семь легионов успешно воевали в Армении, Антоний оставался в Сирии, якобы для того, чтобы наблюдать за войной против Секста Помпея в провинции Азия и собрать большую армию для своей следующей кампании в Парфянскую Мидию. Всего лишь предлог; целый год он медленно, болезненно выходил из запоя. Пока дядя Планк управлял Сирией, племянник Тиций заменил Антония и повел армию в Эфес, чтобы помочь Фурнию, Агенобарбу и Аминте Галатийскому справиться с Секстом Помпеем. Это Тиций загнал его в угол во фригийском Мидейоне, и это Тиций сопроводил его к азиатскому берегу в Милете. Там по приказу Тиция он был убит, о чем Антоний громко сожалел. Он обвинил дядю Планка в том, что тот поручил это Тицию, но дядя Планк настаивал, что от Антония поступил секретный приказ. Антоний рычал, что это не так!

Чья в том вина, узнать было невозможно, но Антоний определенно извлек выгоду из этой короткой войны. Он наследовал три хороших легиона из ветеранов, набранных Секстом, и двух великолепных римлян-флотоводцев в лице Децима Туруллия и Кассия Пармского, последних оставшихся в живых убийц божественного Юлия. После того как они предложили Антонию свои услуги и получили согласие, Октавиан своим мелким почерком написал Антонию почти истеричное письмо.

Одного этого достаточно, Антоний, чтобы доказать мне, что ты участвовал в заговоре против моего божественного отца. Из всех позорных, предательских, отвратительных поступков за всю твою ужасную карьеру это худший. Зная, что эти два человека убийцы, ты взял их к себе на службу, вместо того чтобы публично казнить. Ты не должен занимать пост римского магистрата даже самого низкого ранга. Ты не мой коллега, ты – мой враг и враг всех честных римлян. Ты за это заплатишь, Антоний, я клянусь богом Юлием. Ты за это заплатишь.

– Ты участвовал в заговоре? – грозно спросила Клеопатра.

Антоний сделал вид, что обижен.

– Разумеется, не участвовал! Юпитер, со смерти Цезаря прошло десять лет! Спроси меня, что я предпочел бы: двух мертвых убийц или двух живых римских флотоводцев? Здесь и гадать нечего.

– Да, я понимаю твою логику. И все же…

– И все же что?

– Я не знаю, верить ли мне в то, что ты не участвовал в убийстве Цезаря.

– А мне наплевать, веришь ты или не веришь! Почему ты не уедешь домой, в Александрию, и сама не поуправляешь страной для разнообразия? Тогда я смогу спокойно спланировать свою кампанию.

Клеопатра поступила так, как предложил Антоний. Через нундину «Филопатор» отплыл в Александрию с фараоном на борту. Ее отъезд свидетельствовал об уверенности, что он окончательно оправился от запоя и что не только его тело, но и рассудок восстановились. Он действительно был необыкновенным! Любой другой человек его возраста не смог бы избавиться от последствий пьянства, но только не Марк Антоний! Как всегда, бодрый, определенно готовый к проведению своей нелепой кампании. Но на этот раз он не пойдет к Фрааспе, это точно. В отсутствие Канидия, который мог бы поддержать ее, Клеопатре было тяжело, но она продолжала в течение нескольких месяцев усердно обрабатывать Антония, направляя его амбиции в другую сторону. Конечно, она ни словом, ни взглядом не дала понять, что он должен смотреть на запад, на Рим. Вместо этого она напирала на то, что Октавиан полон решимости двинуться на восток после победы над Секстом Помпеем, чья казнь была ее идеей. Жирная взятка Луцию Мунацию Планку, еще одна сыну его сестры Тицию – и дело сделано.

Теперь, когда Лепид отправлен в отставку, а Секст Помпей ушел навсегда, говорила она, никто уже не помешает Октавиану править миром, кроме Марка Антония. Оказалось нетрудно убедить Антония, что Октавиан хочет править миром, особенно после того, как она нашла неожиданного союзника. Словно носом чуя свободное пространство вокруг Антония, Квинт Деллий появился в Антиохии, чтобы занять место, освобожденное Гаем Фонтеем, и полить грязью Фонтея, который, по его заверениям, стал рабом Октавии, смешным и влюбленным. Поскольку у Деллия совершенно отсутствовали целостность и убедительность Фонтея, Деллий не мог полностью заменить его. Однако Деллия можно было купить, а если римский аристократ хоть раз продавал свои услуги, он отрабатывал деньги. Очевидно, это было делом чести, даже если эта честь мишурная. Клеопатра купила его.