Антоний и Клеопатра

– Мы определенно должны придумать одежду, в которой было бы удобнее сидеть… О том, как он любит Александрию и ту женщину… Да, тоги неудобны… О том, что ее сын должен иметь свои права… О проклятье! Тут пятно!

И он ушел, продолжая поправлять тогу.

Значит, ничего особенного. Однако Планк, вероятно, думает, что завещание Антония будет полезно Октавиану. Поскольку возможность стать консулом-суффектом Тицию не представится еще несколько месяцев, Планк, конечно, понимает, что, если наживка, которой он помахал перед носом Октавиана, окажется фальшивой, Тиций никогда не сядет на курульном возвышении. Но как получить доступ к завещанию Антония? Как?

– Я помню, что божественный Юлий говорил мне о хранилище завещаний у весталок, в котором находятся около двух миллионов документов, – сказал Октавиан Ливии Друзилле, единственной, с кем он мог поделиться такой новостью. – Свитки сложены на верхнем этаже, на нижнем и даже занимают часть подвала. У весталок разработана целая система. Завещания из провинций и других государств в одном месте, завещания италийцев – в другом, завещания римлян где-то еще. Но божественный Юлий не вдавался в подробности, а в то время я не знал, как это будет важно, поэтому не расспрашивал. Глупо, глупо!

Он стукнул кулаком по колену.

– Не волнуйся, Цезарь, ты получишь то, что хочешь. – Взгляд больших синих глаз стал задумчивым. Она тихо засмеялась. – Ты можешь сделать что-то очень хорошее для Октавии, а поскольку я ревнивая жена, то же самое ты должен сделать и для меня.

– Ты – и ревнуешь к Октавии? – недоверчиво спросил он.

– Но люди, не входящие в круг наших близких друзей, не знают, в каких мы с Октавией отношениях, так? Весь Рим возмущается этим разводом. Глупец, он не должен был выселять ее и детей! Это повредило ему больше, чем все твои слухи о влиянии на него Клеопатры. – На красивом лице появилось мечтательное выражение. – Было бы замечательно, если бы твои агенты могли рассказать народу Рима и Италии, как сильно ты любишь свою сестру и свою жену, с каким вниманием ты относишься к ним. Я уверена, что, если бы ты позволил Лепиду жить в Государственном доме, Лепид был бы так благодарен, что в знак признательности оказал бы честь Октавии и мне.

Октавиан смотрел на нее, пораженный. Так смотрел он на нее каждый раз, когда она оказывалась хитрее, чем он.

– Хотел бы я знать, куда ты клонишь, моя дорогая.

– Подумай о сотнях статуй Октавии, которые ты поставил по всему Риму и Италии, и о моих статуях. Может, было бы неплохо добавить к их надписям одну строчку? Что-нибудь очень почетное.

– Я все еще не понимаю.

– Убеди Лепида, великого понтифика, наградить Октавию и меня статусом весталок навечно.

– Но вы же не весталки! Кстати, и не девственницы.

– Почетные, Цезарь, почетные! Раструби об этом на рыночных площадях от Медиолана и Аквилеи до Регия и Тарента! Твоя сестра и твоя жена – женщины, примерные до такой степени, что их целомудрие и поведение в браке приравнивают их к весталкам.

– Продолжай! – взволнованно попросил он.

– Статус весталки позволит нам приходить в Государственный дом на половину весталок, когда мы захотим. Нет нужды вовлекать в это Октавию, если и я буду иметь такую привилегию. Я сама смогу узнать для тебя, где хранится завещание Антония. Аппулея ничего не заподозрит – с чего бы? Ее мать – твоя сводная сестра, она часто обедает у нас. Я очень нравлюсь ей. Я не смогу украсть для тебя завещание, но, если найду, где оно, ты сумеешь быстро получить его.

Октавиан стиснул ее в объятиях с такой силой, что у нее перехватило дыхание и чуть не треснули ребра. Ничто не радовало Ливию Друзиллу так, как возможность дать ему совет в тех случаях, когда сам Цезарь оказывался в тупике.

– Ливия Друзилла, ты умница! – воскликнул он, отпуская ее.

– Я знаю, – сказала она, слегка оттолкнув его. – А теперь начинай действовать, любовь моя! На это дело уйдет немало дней, а мы не можем позволить себе ждать слишком долго.

Страдания, которые Лепид испытывал от потери статуса триумвира, были несравнимы с душевной болью, причиненной ему изгнанием из Рима, поэтому, когда его посетил Октавиан и сказал, что он должен сделать, чтобы иметь возможность вернуться в Государственный дом, Лепид не раздумывая согласился возвести Октавию и Ливию Друзиллу в ранг весталок. И это не просто почетное звание. Отныне они могут свободно ходить везде без сопровождения, поскольку ни один мужчина, даже самый отъявленный грабитель, не посмеет дотронуться до них, иначе он будет проклят как нечестивец, лишен гражданства, высечен и обезглавлен, а все его имущество, вплоть до самого дешевого глиняного кубка, будет конфисковано. Его жена и дети умрут с голоду.

Весь Рим и Италия радовались. Тот факт, что радовались они больше за Октавию, чем за Ливию Друзиллу, ничуть не задел жену Октавиана. Она напросилась на обед к весталкам, чтобы познакомиться со своими подругами-жрицами.

Старшая весталка Аппулея была родственницей Октавиана и хорошо знала Ливию Друзиллу еще с того времени, когда, молодая и беременная, она жила у весталок до брака с Октавианом.