Антропологическая поэтика С. А. Есенина: Авторский жизнетекст на перекрестье культурных традиций

Есенин осознавал, что его «Инония» при всей ее оригинальности не является уникальной, она входит в ряд подобных утопических государств, стран мечты; поэт рассуждал в «Ключах Марии» о подобных поэтических структурах у предшественников: «В чисто индивидуалистическом творчестве Эдгар По построил на нем свое “Эльдорадо”… Уланд – свой “Пир в небесной стороне”…» (V, 206). И даже еще в более раннее время понятие «небесной страны» встречается у Индикоплова, о чем упоминает Есенин в статье «Отчее слово» (V, 182–183). Изначально Небесный (новый) Иерусалим упомянут в Откровении святого Иоанна Богослова и других частях Библии: «И я, Иоанн, увидел святый город Иерусалим, новый, сходящий от Бога с неба…» (Откр. 21: 2).

Мироустройство наших предков в топонимах

Есенин интересовался проблемой, как представляли себе мироустройство наши предки и какой отпечаток накладывало на него религиозное мировоззрение. Так, в «Железном Миргороде» он писал о том, что напоминало ему «описание Козьмы Индикоплова, который уверял всех, что он видел то место, где земля сходится с пологом неба» (V, 273–274). Есенин имел в виду «Христианскую топографию» византийского путешественника и космографа VI века, где говорится о том, что «к краям земли с четырех ее сторон небо приклеено своими краями, образуя, так сказать, четырехугольный вид куба. На верху на высоте небо изгибается в виде свода в длину и образуется как бы большой купол…». [2046] Аналогичное представление о сходящемся крае Земли с небом Есенин мог вычитать во фрагменте из работы Д. С. Мережковского «Лев Толстой и Достоевский», который процитирован у Н. А. Бердяева «О новом религиозном сознании»: «Надо полюбить землю до конца, до последнего края земли – до неба, надо полюбить небо до конца, до последнего края неба – до земли…» (см. комм.: V, 479). Внимание Есенина к космографии происходило от прочувствованной им мифологической концепции, согласно которой (как понимал ее поэт и воспроизводил в «Ключах Марии») «человек есть ни больше, ни меньше, как чаша космических обособленностей» (V, 195).

14 февраля 1921 года Есенин принимал участие в «Литературном вечере», который был организован в Политехническом музее в Москве Вольной академией духовной культуры, основанной Н. А. Бердяевым. Имеется предположение о личном знакомстве поэта с философом. [2047]

Личное имя Индикоплов (топонимическое по происхождению и сохранившее в своем составе географическое название, буквально означающее «пловец в Индию») фигурирует в «Инонии» в непосредственной контекстуальной близости со средневековым русским топонимом, образуя оригинальную историческую перекличку:

Плачь и рыдай, Московия!

Новый пришел Индикоплов (II, 63).

Есенинская топономика

Колоритную патетику суровой исторической эпохи в «Инонии» поддерживает и пара топонимов в сходной синтаксической конструкции:

Лай колоколов над Русью грозный – Это плачут стены Кремля (II, 62).

Особенности топонимической поэтики

Особенности топонимической поэтики проявляются на разных уровнях и имеют непосредственную связь с антропологической поэтикой, в узком смысле являясь ее разделом.

Во-первых, это количество топонимов, приходящееся на все художественное творчество писателя.

Во-вторых, разнотипность и структура географических имен (однотипность топонимов вряд ли возможна).

В-третьих, важно, в авторском ли повествовании появляются топонимы или они вкладываются в уста персонажей.

В-четвертых, выразительность языкового воплощения географического объекта определеяется его названием на родном или чужом языке. Географическое название может быть транслитерационно (и создавать макаронический эффект), литературно правильно или неграмотно, диалектно или окказионально, отражать современное разговорное или устаревшее произношение, соответствовать официальному стандарту или ориентироваться на местные нормы, быть сокращением и даже аббревиатурой и т. д.

В-пятых, показательно соединение ряда топонимов в одном сочинении; причем в некоторых текстах географических наименований оказывается достаточно, чтобы с их помощью автор мог проводить какую-нибудь важную для него идею или мысль, другие же произведения совсем лишены территориальных имен и не нуждаются в них.

В-шестых, интересно, черпает ли сочинитель топонимы из общего современного ему реестра топонимов или выбирает исторические, а также пользуется ли он топонимами-неологизмами и окказиональными находками других писателей. И тогда, подчиняясь общим законам цитирования, авторские топонимы получают вторую жизнь у писателя-восприемника.