Антропологическая поэтика С. А. Есенина: Авторский жизнетекст на перекрестье культурных традиций

Среди односельчан принято наделять друг друга прозвищами. По данным этнографа Н. И. Лебедевой [2285] (1894–1978) – современницы Есенина и также уроженки Рязанщины, – фамилии крестьян появились сравнительно поздно в патриархальной сельской жизни, придя на смену прозвищам, которые наследовались и переходили таким способом ИЗ поколения в поколение на протяжении столетий. Не избежал сельского «наследственного» прозвища и Есенин. Так, в с. Константиново он был известен как Серёга-монах , потому что его дед Никита Осипович Есенин собирался уйти в монастырь, долго не женился и сочетался браком в весьма зрелом (по меркам односельчан) 27-летнем возрасте; к тому же его жена – бабушка Аграфена Панкратьевна – привечала странствующих по окрестным селам и собирающих на монастырские нужды подаяние монахов из соседнего Иоанно-Богословского монастыря в Пощупове. [2286] Друг юности Н. А. Сардановский вспоминал о Есенине: «Тихий был мальчик, застенчивый, кличка ему была – Серега - монах ». [2287] Сохранилось воспоминание старожилов Константинова о том, что Есенин, будучи мальчиком, вставлял свое прозвище в фольклорный жанр жеребьевки при детских играх. Вот свидетельство бабушки Анастасии, 85 лет:

...

Так и Сергей с тех бугров лётал! Уже такой был отчаянный, это страсть! Эх, крикнет, да так складно, расступись, мол, мелюзга, едет Монах , грудь, говорит, в крестах али голова в кустах! Бывало, на самый лед санки-то вынесет, к полынье. Такой бесенёнок. [2288]

О знании рода Есениных как Монаховых в селе (и в том числе самого Сергея Есенина) сообщает еще один местный уроженец:

...

Ну как верили, как мне мать сказала, что говорить: они всё время напротив мене жили – Монахи . Этот, ну у Титовых. Получилось так, что он был ну, как сказали – Монах и всё прочее. <…> Ну, я понятия об этом не имел, потому что я с 34-го года рождения, я понятия не имел о том, что такое Есенин. У матери спрашиваю – я гéря: «Ма, – гéря, что такое – Серёга?» Она: «А мы ходили!» А там у нас была часовня у Титовых-то! Да! Говорить: «Мы сегодня идём туда. Приезжаить Серёга Есенин. Монах ». Он, да, Монах. Вот, я и понятия не имел. [2289]

Даже живущая по соседству с домом Есениных односельчанка (непосредственная соседка) подтверждает: «Сергей Монах. Мы не знали, что он Есенин». [2290]

Монах (безотносительно к роду Есениных) является одним из излюбленных фольклорных персонажей. Над монахом подсмеиваются, приписывая наиболее выразительные черты светского поведения, запретного для монашеской братии (обычно это склонность к плотским утехам – хмельному питию и эротике). Ироничное народное отношение отражено в частушке с. Константиново:

Ой, монах, ты, монах,

Размонашился.

Не подумай, что такое,

Распоясался. [2291]

В городской жизни Есенина на смену прозвищу, не известному его новым знакомцам, пришли разные трактовки его необычной фамилии. Так вместо традиционного сельского «прозывания» как из рога изобилия посыпались различные интерпретации фамилии, обусловленные «народной этимологией» и носящие произвольно-вымышленный характер, хотя их сочинителями стали люди образованные. Как раз начитанность «народных этимологов» позволяла им выдвигать порой совершенно фантастические версии. Отношение Есенина к высказываемым якобы «историческим корням» собственной фамилии было восторженное, ибо оно находилось в русле творимой им легендарной биографии. А. Н. Толстой в 1922 г. стал одним из разгадывателей есенинского родового имени: «Фамилия Есенина – русская-коренная, в ней звучат языческие корни – Овсень, Таусень, Осень, Ясень, – связанные с плодородием, с дарами земли, с осенними праздниками». [2292] М. В. Бабенчиков также представил свою версию разгадки поэтической тайны фамилии и позже так писал о восприятии поэтом очередной сочиненной версии: «И он тотчас же на лету подхватил мою шутку: “Весенний! Есенин! Ловко ты это придумал, хотя и не сам, сознайся, а Лев Толстой. Есть у него в “Войне и мире” что-то вроде. Люблю и боюсь я этого старика. А отчего, не знаю. Даже во сне вижу. Махонький такой, мохнатенький, вроде лесовика. Идет, палкой суковатой постукивает. И вдруг как заорет: “Серега! Зачем дом бросил! ”». [2293]