Анжелика и султан

— Приготовить абордажные крючья! — закричал Янсон.

— Приготовить абордажные крючья! — подхватили команду офицеры шхуны. — Занять боевые посты!

— На абордаж! — крикнул Рескатор, когда нос «Голдсборо» врезался в борт бригантины, ломая ограждение.

В воздух полетели веревки с крючьями и кошками, сближая и связывая два судна вместе, чтобы они не отошли друг от друга. На палубу бригантины в помощь сражающимся боевым товарищам взбиралась команда «Голдсборо», вооруженная шпагами и пистолетами, во главе с Рескатором.

Они рассыпались по всей бригантине. Отовсюду слышались крики боли и торжества, выстрелы пистолетов и мушкетов, стоны раненых и умирающих, мольбы о пощаде и свирепая ругань, призывы и команды офицеров…

Все судно превратилось в сплошное поле боя групп и одиночек, кое-где схватывались врукопашную и дрались просто голыми руками, пуская в ход даже зубы.

Тут и там уже лежали трупы и тяжело раненные, палуба окрасилась кровью.

Рескатор был в первых рядах нападающих. Рассыпая удары направо и налево, он пробился к капитанской каюте и ворвался туда. Знакомый плащ Анжелики свидетельствовал, что она была здесь. Разбросанные на полу предметы туалета указывали на то, что увели ее отсюда совсем недавно.

Он выскочил наружу и тут на него напал Пьер Матье, но слабо знакомый с редкими приемами фехтования, он быстро получил удар шпаги в плечо и привалился к борту, не имея сил продолжать борьбу.

Де Скренвиль, подобравшись сзади, хотел нанести Рескатору предательский удар, но граф вовремя обернулся и встретил его градом выпадов, один из которых достиг цели. Предводитель флибустьеров выбил у бывшего маркиза шпагу из ослабевших рук и приставил острие клинка к горлу.

— Сдавайтесь, вы! Или сдохнете сейчас же вместе со своими висельниками!

Понимая безнадежность положения и видя, что его собственная жизнь висит на волоске, работорговец согласно наклонил голову.

Рескатор опустил шпагу, и де Скренвиль, выйдя на открытое место, чтобы его видели все члены команды, закричал:

— Сдавайтесь! Мы побеждены! Сдавайтесь!

С видимым облегчением оставшиеся в живых члены экипажа бригантины побросали оружие на палубу.

Проследив, чтобы все сопротивляющиеся это сделали, Рескатор развернул бывшего маркиза лицом к себе и приступил к допросу:

— Вчера утром ты похитил Анжелику. Где она?

Де Скренвиль молча отвел глаза, не дав ответа.

— Янсон, — обратился Рескатор к своему помощнику. — Обыскать бригантину! Она где-то здесь.

— За мной! — крикнул Янсон матросам «Голдсборо». — Осмотрите все каюты!

Они рассыпались по всему судну, заглядывая в каждое помещение, в каждый уголок. Но Анжелики нигде не было. Только в нижнем трюме, в зловонии и духоте, лежали три трупа рабов, умерших совсем недавно.

Зло выругавшись, Янсон с матросами поспешил на верхнюю палубу и отрапортовал:

— Ни в нижнем трюме, ни в каютах нет.

— Если ты убил ее, то… — повернувшись к де Скренвилю, медленно сказал Рескатор.

— То ты убьешь меня! — зло усмехнулся тот.

— Янсон… — обратился граф к помощнику, но, увидев взгляд очнувшегося Пьера Матье, которым он обменялся с де Скренвилем, не договорил, медленно нагнулся, подобрал шпагу, — выбитую им из руки де Скренвиля, и вдруг, рывком выпрямившись, приставил острия обеих шпаг к горлу и капитана, и помощника, которые стояли у переборки и не могли отступить.

— Где она?! — спросил он помощника и слегка придавил лезвия обеих шпаг так, что из-под них показалась кровь.

— Она по дороге в Алжир, — прохрипел Пьер Матье, весь сжавшись от боли и страха. — Он ее продал работорговцу Сулейману.

Де Скренвиль понял, что ему уже не избежать смерти от руки Рескатора, и решил разозлить обидчика, чтобы тот без мучений сразу его прикончил.

Как все трусы и подлецы, он страшно боялся пыток, которым подвергал зачастую других сам и считал, что и другие поступают так же.

А уж он-то, будь на месте Рескатора, придумал бы для врага самые изощренные пытки. И сама мысль о них придала ему отчаянную храбрость.

— Он тебе не все сказал, — прервал он соучастника. — Она попадет в гарем султана Микен. Знаешь, кем там будет? Наложницей! — зло захохотал он, с ненавистью глядя на хмурое лицо Рескатора. — Ну, убей меня! — с надрывом закричал он вдруг. — Убей!

Рука Рескатора вздрогнула, так как он действительно хотел проткнуть подлецу горло, но он сдержался, опустил шпагу, и, играя желваками на смуглых скулах, спокойно сказал:

— Это слишком легкая смерть для тебя. Это слишком просто. Ты умрешь медленной смертью. Такой же жестокой, как ты сам! Янсон, — обратился он к помощнику, — заберите на шхуну всех, кто еще жив. А его привяжите к грот-мачте.

Приказание было исполнено тщательно. Де Скренвиль не мог пошевелить ни рукой, ни ногой.

Бывший маркиз сначала опешил от этого неожиданного решения победителя и даже обрадовался, что его не будут мучить и пытать. Но чем дольше он задумывался, тем больше начинал понимать, какая ужасная смерть его ожидает на покинутом, неуправляемом корабле, среди трупов и душ рабов, которых он замучил раньше, представил муки голода…