Апельсиновый вереск. Дорога возврата

— Прекрати, — грубо бросила она. — Никого я не люблю. Ясно?

— Как знать, — не стал спорить альв. — Поговори с ним, нам нужна информация.

С этими словами Элфи растворился в вихре волшебных лент.

Вопреки словам альва, девушка не спешила к столику хьенда. Она заказала горячий имбирный чай и, чувствуя горечь на языке, обдумывала дальнейший план действий. Что она знала об этом сильном, но жестоком мужчине? Увы, но ее знания начинались и заканчивались тем, что он причинил боль ее близким людям. Из-за него чуть не умерла Авалона, и он готов был пожертвовать ее жизнью ради империи. Хагалаз истязал своего сына, не воспринимал его мечты и желания всерьез, думал только о себе и Империи Сион. Иронично, что именно преданность империи его погубила.

Сделав последний глоток чая, Этери встала и направилась в сторону мужчины. Он так и сидел, уставившись в одну точку перед собой. Даже когда Этери приблизилась, он не обратил на нее внимания, пока она не произнесла:

— Позволите?

Хьенд Хагалаз медленно поднял голову вверх. Его волосы растрепались, в неухоженной бороде можно было заметить седину, а зелень глаз стала мутной, словно болотистые воды. Ему понадобилась секунда, чтобы понять, кто перед ним стоит. И когда в глазах промелькнуло узнавание, он сжал хрустальный бокал в руке с такой силой, что костяшки пальцев стали неестественно белыми.

— Ты, — он встал, так и не выпустив из руки бокал, — Все это случилось из-за тебя.

Этери выдержала прямой взгляд хьенда и равнодушно пожала плечами.

— Ошибаетесь. Я не выбирала свою судьбу. Пророчество выбрало ее за меня, — она попыталась улыбнуться. — Но я понимаю, что вы чувствуете.

Девушка села за стол, больше не спрашивая разрешения.

— Он очень похож на вас, — в этот раз улыбка вышла искренней, — он тоже считает, что вина лежит на мне.

— Кто он? — Хагалаз рухнул в кресло, одним глотков осушив бокал с темной крепкой жидкостью.

— Иэн.

Хьенд несколько раз моргнул, все так же не сводя опьяненного взора с Этери.

— Я помню, как ты спасла ему жизнь во дворце, — медленно растягивая слова, произнес он на приморском. — Мой сын небезразличен тебе?

Сердце в груди Этери затрепетало, словно запертая в клетке птичка.

— Я не могла позволить ему умереть, — уклончиво ответила она. — Вы знали, что у него есть дочь?

Вопрос вырвался сам по себе и прозвучал откровенно жалко.

— Ты спрашиваешь, знал ли я, что стал дедом? — хохотнул мужчина. — Мы не были близки. Я не знал, что происходит в его жизни, но, честно говоря, не удивился бы, узнав, что он женился на красивой девушке и обзавелся сворой детишек.

Этери стиснула зубы, резко выдохнув.

— Почему вы так его ненавидите? Он ваш сын!

— Он предал империю, а значит, предал меня.

— Иэн делал все, что вы хотели, — в ее груди разрастался знакомый жар. — Он ломал себя и свои мечты в угоду вашим желаниям. А что сделали вы? Унизили и растоптали. Вы отвратительный отец.

— Я знаю.

Хьенд Кадоган улыбнулся. По его лицу прошла мученическая судорога. Его пальцы все сильнее сжимали бокал, пока тот не треснул и рассыпался на осколки, мелкие из которых впились в его ладонь, оставляя алые порезы.

— Поэтому я не хочу, чтобы он повторил мои ошибки.

Усмехнувшись, Этери подобрала один из больших осколков и стала крутить его в руке.

— А как же Авалона? — при упоминании имени всадницы хьенд едва заметно вздрогнул. — Она предала вас намного раньше. Ее вы тоже ненавидите?

— Ты знаешь, что я пытался ее убить? — спросил мужчина, поднимая голову.

— Конечно, — прищурилась Этери. — Она умирала на моих руках и умерла бы, не будь там меня.

Хагалаз нахмурился, сжав раненую ладонь в кулак, чтобы остановить кровь.

— Значит, ты спасла двух моих детей?

Этери бросила недоуменный взгляд на хьенда.

— Разве Авалона…

— Нет, — перебил он ее, — разумеется, нет. Забудь то, что я сейчас сказал.

Но его слова вновь и вновь звучали в ее голове.

— Ваш эль, господин, — около стола возникла миловидная девушка в форме официанта. Она быстро убрала осколки со стола и водрузила шаровидную бутылку из темного стекла и два новых бокала. — Вам нужна… помощь? — неуверенно спросила она, заметив, как по запястью Хагалаза стекает кровь.

— Нет.

Девушка кивнула и убежала в сторону кухни, а хьенд откупорил бутылку, щедро разливая напиток по бокалам.

Этери, не задумываясь, пригубила эль. На вкус он был как жаркое солнечное лето, полное фруктовой сладости.

— Ты что-то хочешь от меня, — сказал Хагалаз, наблюдая за тем, как бокал окрашивается в светло-янтарный. — Говори или проваливай.

— Вы долгое время были правой рукой императора, — произнесла Этери и, заметив, с какой силой мужчина сжал бокал, поспешно добавила, — давайте оставим в сохранности набор бокалов Эллиота Моро.

Он усмехнулся, ослабляя хватку.

— Правой рукой императора являлся Филберт Белый Ворон.

— Значит, левой. Не имеет значения, — она поджала губы и потянулась за бутылкой, стараясь не замечать, как образ Хагалаза постепенно начинает расплываться перед глазами. — Расскажите о ней. Об императорской семье.

— Зачем мне это?

— Глупо хранить верность государству, обрекшего вас на гниение в темнице.