«Апокалипсис»: тайны раскрываются

На рубеже XIX–XX вв. появляется грандиозная трилогия «Христос и Антихрист» Дмитрия Мережковского. В нее вошли три романа: «Смерть богов. Юлиан Отступник» (1895), «Воскресшие боги. Леонардо да Винчи» (1901) и «Антихрист. Петр и Алексей» (1904–1905). Примечательно, что общее название трилогии – «Христос и Антихрист» – появилось уже после выхода в свет «Краткой повести об антихристе» и после смерти Владимира Соловьева. Дмитрий Мережковский тонко уловил настроение читательской аудитории, которая «вкусила» «антихриста» Соловьева, и у нее проснулся сильный аппетит на апокалиптическую литературу. Так родилось очень звучное название трилогии – «Христос и Антихрист».

В трилогии Мережковского внимание писателя и читателя обращено в прошлое (примерно так же, как в работе Ренана «Антихрист»). В романах Мережковского мы видим «малых» антихристов, предтеч «финального». У Соловьева же (еще раз повторю) – взгляд в будущее, описание событий накануне второго пришествия Христа. Мережковский во время написания трилогии находился под сильным влиянием философии Ф. Ницше, взглядов немца на Христа, христианство и антихриста, которые Владимир Соловьев, мягко говоря, не принимал[157]. У Мережковского любая сильная личность, играющая заметную роль в Истории, воспринимается как «сверхчеловек» в понимании Ницше. А в любом сверхчеловеке скрывается антихрист. Поэтому писатель не задумываясь раздает звания «антихрист» героям своих романов. Не буду сейчас подробно анализировать трилогию Мережковского, но, кажется, писателя «понесло не туда». В 900-е годы вместе со своей женой Зинаидой Гиппиус он приходит к выводу, что «самодержавие – от антихриста»[158]. Очень жесткую оценку трилогии Мережковского дает Николай Бердяев: «В антихриста он верит более, чем в Христа, и без антихриста не может шагу ступить. Всюду открывает он антихристов дух и антихристов лик. Злоупотребление антихристом – один из основных грехов Мережковского. От этого антихрист перестает быть страшен. Слишком много говорит Мережковский об ужасах антихриста, и потому никому не страшно»[159]. Тему антихриста Дмитрий Мережковский и Зинаида Гиппиус продолжали и после революции. Первый эмигрантский сборник, изданный ими, так и назывался: «В Царстве Антихриста» (Париж, 1922).

А вот некоторые другие работы писателей и поэтов начала XX века, в содержании которых (а иногда и в названиях) фигурирует «антихрист»:

«Антихрист. Записки странного человека» Валентина Свенцицкого;

«Антихрист» Андрея Белого и его же «Апокалипсис в русской поэзии»;

«Из области современных настроений: Апокалиптики и общественность» Вячеслава Иванова;

«Апокалипсис нашего времени» Василия Розанова;

«Великое в малом, и Антихрист как близкая политическая возможность. Записки православного» Сергея Нилуса;

«Конь Бледный» Бориса Савинкова и его же «Конь вороной»;

«Всадник (Нечто о городе Петербурге)» Евгения Иванова;

«Апокалипсис в русской литературе» Алексея Крученых;

«Из Апокалипсиса» Ивана Бунина и его же «Судный день»;

«В последние дни (Эсхатологическая фантазия)» Льва Тихомирова;

«Ангел мщения» Максимилиана Волошина и др.

Современный российский философ К. Г. Исупов дополняет картину дореволюционного творчества по теме «антихрист» списком менее известных авторов: ««Краткая повесть…» Соловьева вызвала подражания в сфере массовой беллетристики – двумя изданиями вышла поэма свящ. Б. Ф. Сосунова «Победа Христа над Антихристом» (Казань, 1905, 1911); драматурги обыгрывали ставшее ходовым фонетическое сближение «анархиста» и «Антихриста» («Антихристово пришествие. Драматический этюд в одном действии А. В. Северяка». Астрахань, 1907); гигантскую поэму-мистерию издал в Ташкенте В. М. Гаврилов («Антихрист», 1915). В 1914 г. выходит повесть о секте сатанаилов Пимена Карпова «Пламень» (варианты заглавий: «Антихрист», «Князь Тьмы»)»[160].

Вся поэзия Серебряного века пропитана образами Апокалипсиса: звери и дракон, наездники на четырех конях, семь Церквей, семь печатей, семь трубных гласов, семь чаш гнева, семь и десять царей, 24 старца у престола, Вавилонская блудница, Страшный суд, Армагеддон, Небесный Иерусалим, знак и число зверя, антихрист, геенна огненная, второе пришествие Христа и т. д. Даже если в произведениях нет прямых заимствований сюжетов и образов Откровения, они читаются между строк. Образ «антихриста» стал некоей литературной забавой. В начале века пошла даже эпатажная мода на антихриста. Антихрист переставал постепенно быть страшным. Чувствовалось подражание Фридриху Ницше, вживавшемуся в роль антихриста. Поэт Николай Клюев и композитор Александр Скрябин входили в состояние эпатажа, называя себя антихристами.