Аполлоний Родосский. Аргонавтика

     Даже страдалица мать усопших детей засыпала.

745  Лай собак не был слышен по городу. Смолк говор шумный.

     Ночь непроглядную всюду молчание крепко держало.

     Лишь одной Медеи сладостный сон не касался.

     Много забот у нее пробуждала любовь к Эсониду.

     Мощная сила быков ужасала ее, от которой

750  Мог он пасть на Аресовом поле постыдною смертью.

     Жалость слезы ручьем у нее исторгала. Все время

     Боль удручала, огнем проникая по телу, до тонких

     Жилок, входя в горячую голову вплоть до затылка,

     Где обычно гнездится печаль неустанная, если

755  В сердце живое любовь нестерпимые муки вонзает.

     Сердце в груди у нее трепетало и билось прыжками.

     Солнечное пятно так скачет* по комнатам дома,

     Из сосуда с водой взлетая лучом отраженным,

     Иль из ведра с молоком, что вносят в дом через сени.

760  В вихре стремительный луч то сюда, то туда убегает.

     Так в девичьей груди трепетало пылкое сердце.

     То про себя говорила*, что волшебное зелье

     Даст, то твердила, не даст, но сама уже лучше погибнет,

     То восклицала, что, нет, не умрет и зелья не выдаст,

765  Но несчастье свое спокойно выдерживать будет.

     Сидя в раздумье на ложе, затем сказала такое:

     «О несчастная! Быть мне в той беде или в этой!

     Ум мой в полном бессилии! Выхода нет из мучений!

     Жжет непрестанно страданье! Лучше б мне раньше погибнуть

770  От Артемиды стремительных стрел*, вонзившихся в сердце,

     Раньше, чем я увидала его, и раньше, чем дети

     Халкиопы сестры в Ахейскую отбыли землю.

     Бог ли какой-то, Эриния ли привели на погибель

     К нам оттуда этих людей для слезных печалей?

775  В битве пускай он погибнет, коль смерть принять ему нужно

     Здесь на ниве у нас! Ведь как я смогу приготовить

     Зелье ему тайком от родных? Что можно сказать им?

     Хитрость какая, лукавая мысль какая помогут?

     Может быть, стоит мне с ним одним, без друзей, повидаться?

780  Как я несчастна! И если он вдруг погибнет, не станет

     Легче горе мое. Он станет моею бедою

     Сразу, как дух испустит. Но что же? Пусть стыд пропадает!

     Пусть пропадает вся радость жизни! Спасенный моею

     Волей, пусть он уйдет невредимым, куда сам захочет.

785  Я же в тот самый миг, как только он труд свой окончит,

     Смерть найду или дома, накинувши петлю на шею,

     Или себе приготовив яд, сокрушающий душу.

     Но ведь погибшей вослед начнут раздаваться насмешки,

     Целый город повсюду начнет кричать о моем злополучье,

790  Колхидянки все из уст в уста друг за другом

     Про позор мой станут злословить: «Она-де погибла,

     О человеке печалясь чужом! Она посрамила

     Дом и родителей милых в угоду страсти безумной».

     Есть ли гнусность какая, что меня не коснется?

795  Горе мне! Для меня гораздо было бы лучше

     Этой самой ночью в спальне с жизнью расстаться,

     Всяких низких толков избегнув внезапною смертью».

     Молвила и к ларцу подошла поспешно, в котором

     Зелий много хранилось, полезных и вредных. Схватила

800  Эту шкатулку, и села, и, положив на колени,

     Стала рыдать без умолку, грудь орошая слезами.

     Слезы потоком лились, о своей она плакала доле.

     Смертные зелья себе она отобрать захотела,

     Мысля тотчас отведать. Была уж готова шкатулку

805  Освободить от ремней. Но внезапно ужас нещадный

     Перед Аидом свирепым в недужную душу ворвался.

     Долго безмолвно сидела она. Пред ней проносились

     Радости жизни отрадные. Вспомнились все те забавы,

     Что доступны бывают одним лишь на свете живущим.

810  Солнца луч повидать показалось приятней, чем прежде,

     Если разумно она обо всем рассуждала отдельно.

     И поспешно с колен шкатулку она убирает.

     Это внушила ей Гера, и тотчас ее перестали

     Мучить сомнения. Ей захотелось скорее дождаться

815  Утра, чтобы отдать чужеземцу волшебные зелья.

     Прямо в руки из рук и лицом к лицу повстречаться.

     Часто она засовы своих дверей отпирала,

     Глядя, не брезжит ли свет. Наконец желанное утро

     Стало светать, и в городе сразу вскипело движенье.

820  Арг велел своим братьям пока оставаться на месте

     И следить, что решила и как поступит Медея,

     Сам же от дома ушел далеко, к кораблю поспешая.

     Девушка, лишь увидела свет* наступившего утра,

     Русые кудри руками обеими с плеч подобрала,

825  Ибо они растрепались у ней и небрежно свисали,

     Жаркие щеки чуть охладив, благовонною мазью

     Тело натерла кругом и пеплос красивый надела —

     Он на булавках искусно изогнутых прочно держался,

     Голову милую скрыла блестящим она покрывалом.

830  Так нарядясь, по комнате взад и вперед походила,

     Чтобы забыть о печалях, которые волей всевышних

     Ей предстали уже, и тех, что еще предстояли.

     Вслед за тем созвала служанок — их было двенадцать

     Сверстниц, спали они перед спальней ее благовонной,

835  И ни одна не делила еще с мужчиною ложе.

     Им приказала она запрячь в повозку ей мулов,

     Чтобы доехать в храм прекрасной богини Гекаты.

     Сразу служанки пошли снаряжать Медее повозку.

     А она из шкатулки узорной зелье достала.

840  Как говорят, оно Прометеевым* зельем зовется.

     Если кто, Мудрой, Единородной понравясь богине,

     В жертвах ее ночных, увлажнит свое тело тем зельем,

     Станет он тогда недоступен ударам металла,

     Перед горящим не дрогнет огнем, но мощью и силой

845  Будет в наставший день отмечен превыше иного.

     Вырос этот цветок оттого, что упали на землю

     Капли божественной крови того Прометея страдальца,