Апостол Павел в свете Посланий

Упования на просветляющую силу снисхождений Святого Духа в разрешении сомнений сомневающихся, возможно, питались и собственным опытом Павла, упоминавшего о своих видениях и вознесениях, и, по-видимому, имевшие достаточно широкое распространение в христианской среде. Вспомним о нисхождении Св. Духа на молящихся, описанном в «Деяниях Апостолов». Да и распространение общин харизматического типа свидетельствует о том же. Собственно, о том же говорит и сам Павел, обращая внимание не на слова, а на то, «что Испытующий сердца знает» и в своём «ходатайстве за святых», «призванных по Его изволению, все содействует Благу»: «Ибо кого он предузнал, тем и предопределил быть подобными образу Сына Своего, дабы Он был первородным между многими братьями».

Для Павла предопределение Богово является решающим для выделения к «святости»: «А кого Он предопределил, тех и призвал, в кого призвал, тех и оправдал, в кого оправдал, тех и прославил» (8:29–30). В «равенстве» с Христом, «по образцу Его», прибавим. Какие братья имелись в виду, выбранные к предназначению? – Павел не уточняет. Выводы по этому поводу в дальнейшем делались и св. Августином, и Лютером, и Кальвином.

Но если Дух снизошел «на нас», то мы уже избраны, – это несомненно. И, «если Бог за нас, то какой это Бог?» – спрашивает Павел и отвечает со всей убеждённостью страсти: «Тот, который Сына Своего не пощадил, но предал Его за всех нас, как с Ним не дарует нам и всего?» (8:32) И ободряет: «Кто будет обвинять избранных Божиих? Бог оправдает их» (8:33).

«И мы должны ответить за оправдание наше силой нашей веры в любви Божией» – продолжает Павел, вопреки всем препятствиям к этому и противодействующим: «Кто отлучает нас от любви Божией: скорбь, или теснота, или гонения, или голод, или нагота, или опасность, или меч? как написано: за тебя умерщвляют каждый день, считают нас за овец, обреченных на заклание» (8:35). В перечислении скорбей он всегда неистощим.

Но также неколебим в своих способностях их преодолевать, заявляя с спокойной уверенностью: «Ибо я уверен, что ни смерть, ни жизнь, ни ангелы, ни начала, ни силы, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни какая другая тварь, не сможет отлучить нас от любви Божией во Христе, Господе нашем» (8:38). Добавить к этому можно только: Аминь.

Глава 9

От только что провозглашённой неколебимой уверенности в благоприятном будущем «крепости веры в Бога Отца и Иисуса Христа» обращенных Павел обращается к проблеме, соединяющей в единстве как принципиальные вопросы взаимоотношений «избранного народа» с Богом, его избравшим, так и собственные переживания по этому, весьма тревожащему, его поводу. Для него это глубоко личная и болезненная проблема, непонятная и необъяснимая. Он с горечью задаётся вопросом: «Язычники, не искавшие праведности, получили праведность, праведность от веры. А Израиль, искавший закона праведности, не достиг до закона праведности» (9:30–31). Вопрос помещён в конце главы, но мыслится он в её начале, преломляясь в ракурсе личных переживаний Павла: «Истину говорю во Христе, не лгу, свидетельствует мне совесть моя в Святом духе, что великая для меня печаль и непрестанное мучение сердцу моему: и желал бы сам быть отлученным от Христа, за братьев моих, родных мне по плоти, то есть Израильтян, которым принадлежат усыновление и слав, и заветы, и законоположение, и богослужение, и обетование, и их отцы и от них Христос по плоти, сущий над всем Бог, благословенный во веки» (9:1–5). Для Павла это переживание глубокого разлома между неразрывностью веры в Христа и невозможностью отделения себя от родившего его народа, прерывания духовной связи с ним, отделения от него духовного и нравственного. Он иудей до глубины души и гордится этим. Он верит в Иудейского Бога и иудейского Мессию, но вера эта выбрасывает его из лона родившего его народа. Он становится Изгоем среди родных ему. И это для него нравственная катастрофа. Возможно, он и стал «апостолом язычников» именно потому, что после «преображения» по дороге в Дамаск, пытался проповедовать среди иудеев и, убедившись в тщетности своих усилий, обратился к проповеди среди язычников. И это осознание, очевидно, произошло во время Аравийского странствия, о котором можно лишь строить различные догадки. Но из которого он вернулся убеждённым «апостолом язычников». Возможно, вынужденным.