Аптекарь

«Дорогой друг, девушка, из рук которой ты получил это письмо, моя родственница. Очень прошу прислушаться к ее просьбе. Все остальное она передаст тебе на словах. Можешь доверять ей, как доверяю я. И пусть тебе Господь и Пресвятая Матерь Божия помогут во всех начинаниях».

Пока он читал, девушка оглядывалась по сторонам. Он сложил письмо и спрятал в карман. Письмо было на удивление лаконичным и ничего не объясняло. Аптекарь поднял голову и внимательно посмотрел на девушку.

– У вас есть ко мне просьба?

– Да. Я хочу быть вашим учеником.

– Вы хотите быть учеником скромного аптекаря?

– Нет. Помощником хирурга.

– Вы? Женщина? Но что вы в этом понимаете?

– В хирургии? Кое-что понимаю. Я ведь тоже училась в Падуе в университете.

– Не может этого быть! Туда женщинам хода нет.

– А кто вам сказал, что я была женщиной? Я была парнем. Я переоделась парнем и так проучилась все годы.

– И на протяжении всего этого времени никто даже не заподозрил, что вы не мужчина?

– Один случай был. Я снимала квартиру у одной пани в годах, которой доверила свою тайну. Однажды, когда я купалась в лохани в кухне, хозяйка, не сказав мне ни слова, хотя всегда была в таких ситуациях бдительна, вышла из дома и увидела, как ястреб упал на ее петуха. Она бросилась спасать петуха, а тот был увесистый, и ястреб никак не мог взлететь, только тащил бедного петуха. И хозяйка побежала, чтобы его схватить. А тем временем в дом зашел мой друг, тоже студент. Ну и… – Девушка развела руками. – Он увидел, кто я.

– И что дальше?

– Дальше… я не нашла другого способа закрыть ему рот, кроме как отдаться ему.

– И вы стали его любовницей до конца учебы?

– Нет. Мне не нравилось, что он вбил себе в голову, будто завладел мной. Кроме того, он шантажировал меня, прохода не давал. Я поняла, что этому не будет конца, и рано или поздно правда всплывет, а я вынуждена буду бросить университет. Однажды во время студенческой вечеринки в таверне я поиздевалась над ним столь остроумно, что все присутствующие разразились хохотом. Он вскипел, но я была уверена, что он меня не выдаст, иначе потеряет то, чего добился. Пьяный, он бросил в мой адрес несколько оскорбительных слов, а я выплеснула ему в рожу вино. Он выхватил шпагу, я тоже. Боец из меня не очень, но я была трезвая и видела, что у него мир в глазах шатается. Поэтому пыталась все время отступать, отскакивать, прятаться за столами, пока не уловила момент, когда он потерял равновесие. Я не могу сказать, что не хотела его убивать. Другого способа избавиться от него не было. Случилось так, что острие моей шпаги задело сонную артерию, и он истек кровью, хотя все бросились его спасать. Это была страшная смерть, ибо, умирая, он полностью осознавал свой конец и пытался что-то сказать, выдавить какие-то слова, может, даже кого-то в чем-то обвинить, но кровь заливала рот, и оттуда доносилось лишь бульканье… Что с вами? Вам неприятно это слышать?

Аптекарь действительно изменился в лице, слушая эти жуткие подробности.

– Мне странно слышать такое от девушки.

– Но ведь вы хирург, кровь для вас – все равно что дождь из желоба.

– Для вас тоже?

– А вы как думали? Когда нам приносили трупы на вскрытие, поначалу меня тошнило, но со временем я привыкла. Иногда эти трупы выглядели подозрительно свежими и еще теплыми. Но никто не жаловался, потому что это были какие-то бродяги, которые и так рано или поздно скончались бы где-нибудь под мостом. Я принимала участие в хирургических операциях, в частности в битве под Дюнкерком. После первой отрезанной ноги, первого вправления кишок в распоротый живот, первого доставания пули из груди – ничто уже не отвратительно и не трогает меня. Я научилась быть холодной, и ни одна смерть меня уже не растрогает. Разве что моя собственная.

Она засмеялась. Лукаш кивнул на шпагу.

– Можно посмотреть?

Девушка подала ему шпагу, Лукаш вытащил лезвие и внимательно рассмотрел. Оно было плоское и обоюдоострое, рукоятка заканчивалась головой льва, из которой выпирали глаза. Лукаш нажал на них, и вдоль лезвия выстрелили из гарды два маленьких тонких кинжала. Их роль была понятна – поймать лезвие врага и вырвать из рук или сломать.

– О! – удивился Лукаш. – Такую шпагу я уже где-то видел. Хорошая работа.

– Мне ее подарил Михал после того, как избрал церковный путь. Даже в образе юноши я должна себя как-то защищать.

– Почему вы выбрали Львов?

– Я здесь родилась, но покинула этот город еще маленькой. Теперь возвращаюсь и к нему, и к самой себе.

– Иногда такое возвращение становится возвращением в одиночество.