Арабская империя

Интересно отметить, что уже тогда имело место тираническое господство арабского языка[68].

В целом Валид, видимо, был серьезным и способным правителем, и при нем империя завоевала столь большую военную славу. Критика, которая с тех пор направляется в его адрес, в немалой степени связана с жестокостями Хадджаджа, каждое действие которого встречало безоговорочную поддержку Валида.

* * *

Сулейман ибн Абд ал-Малик был провозглашен халифом в Рамле в тот самый февральский день 715 г., когда в Дамаске умер Валид. Незамедлительно все те, кто поддерживал Валида, были смещены, а те, кто при последнем служили источником беспокойства, были возвышены. Хадджаджу посчастливилось умереть раньше Валида. Напомним, что Йазид, сын великого Мухаллаба, был посажен в тюрьму Хадджаджем. Однако он бежал из заключения и нашел прибежище у Сулеймана, который, вероятно, всегда с распростертыми объятиями встречал тех, кого не устраивало правление Валида. Валид тотчас же приказал Сулейману выдать беглеца. Но древние обычаи арабов обязывали хозяина защищать своего гостя, и Сулейман отказался. Напряженные отношения между халифом и его братом угрожали взрывом насилия, но Йазид ибн Мухаллаб заявил о своей готовности сдаться, чтобы не стать причиной гражданской войны. В конце концов Йазид сдался, но Сулейман послал вместе с ним своего собственного сына, сковав его одной цепью с Йазидом и поручив ему умолять халифа, чтобы тот не пятнал его чести араба, причиняя зло его гостю. Валид признал справедливость этого требования и отпустил Йазида.

(В 1929 г. в моем лагере в пустынях Ирака появился человек, который разыскивался ибн Саудом за серьезное преступление. Король потребовал, чтобы он сдался, но когда я заявил, что этот человек является моим гостем, король немедленно отказался от своего требования.)[69]

Стоит напомнить, что Валид пытался заручиться клятвами в верности своему сыну как официальному наследнику, но только Хадджадж и Кутайба ибн Муслим выказали готовность повиноваться. Хадджадж был мертв, но Кутайба по-прежнему возглавлял свою армию на границах Китая. Когда до него дошла весть о смерти Валида и восшествии на трон Сулеймана, он понял, что ему грозит крах, а возможно, и гибель. Он посоветовался со своими братьями и приближенными, некоторые из которых рекомендовали ему безотлагательно восстать. В далеком Хорасане, пользуясь поддержкой победоносной армии, он был бы вне досягаемости для халифа Дамаска.

В недобрый час Кутайба принял это предложение и, собрав свои войска, обратился к ним с речью, в которой осудил нового халифа и призвал армию поддержать требование о его низложении. «Признайте меня, — вскричал он, — иракцем по всему. Иракцем по отцу и по матери, иракцем по рождению, иракцем в чувствах, мыслях и верности. Не позволяйте сирийцам прийти и уничтожить вашу страну. Смотрите, как процветаете вы здесь в Хорасане. Царит общественное спокойствие, дороги безопасны, торговля оживлена. Где раньше кипела война, сегодня вы можете без страха или помех путешествовать в Балх, Бухару и Самарканд. Встаньте на мою сторону, и мы не позволим сирийцам вмешаться».

Когда военачальник закончил свою речь, криков одобрения не послышалось. Многие солдаты смотрели друг на друга и говорили с сомнением: «То, к чему он призывает, означает гражданскую войну, а она в прошлом принесла этой стране несказанные несчастья». Интересно отметить, что жители Куфы и Басры составляли в армии лишь меньшинство, а большая часть состояла из представителей кочевых племен. Ал-Табари описывает тогдашний состав хорасанской армии следующим образом:

люди из Басры — 9000;
люди из Куфы — 7000;
бану Бакр — 7000;
бануТамим — 10 000;
Азд — 10 000;
Абд ал-Кайс — 4000;
вольноотпущенники — 7000;
и новообращенные из местных жителей
всего

— 54 000.

Из пятидесяти четырех тысяч человек только шестнадцать тысяч были родом из Куфы и Басры. Быть может, бессовестная попытка Кутайбы вбить клин между сирийцами и иракцами импонировала этим людям, но она встретила гораздо меньший отклик со стороны племен. Видя, что его призыв не достигает цели, Кутайба вышел из себя и начал оскорблять бану Бакр, бану Тамим, Абд ал-Кайс и Азд, упоминая название каждого племени. Ничего более пагубного нельзя было и придумать, ведь в том, что касалось чести, этих запальчивых, страстных людей было легко довести до неистовства. Командир, который вел их к победе в течение стольких лет, оскорбил их в самых унизительных выражениях. Теперь между ними все было кончено. Оставалось только смыть эти оскорбления кровью.