Арабская империя

Имя Хадджаджа ибн Юсуфа вошло в историю, как и сам образ этого бессердечного тирана. Некоторые обвиняют его в жестокости и садизме. Помимо того что он предал смерти множество людей, он, как говорят, оставил после себя полные темницы, в которых томились как мужчины, так и женщины. Другие — те, кто не питает симпатий к иракцам, — в восторге восклицают, что он единственный, кто когда-либо правил народом этой страны так, как тот заслуживает. Правда, жители Куфы стяжали дурную славу своим непостоянством и мятежами. Чтобы справиться с их проступками, понадобилось три авторитарных наместника, Зийяд Сын-своего-отца, Убайдаллах сын Зайяда и Хадджадж ибн Юсуф. Каждый из них дал Ираку много лет мира и безопасности, однако стоило оказаться у власти более умеренному наместнику, как вновь воцарялся хаос. Таким образом, они положили начало традиционному представлению, что иракцами можно управлять только силой, — в определенной степени этот взгляд до сих пор присутствует в арабской политике. Однако его опровергли не только первые мусульмане, но и Муавия II, основатель династии бану Омейя, который допускал довольно значительную свободу слова и оказался единственным халифом, против которого не было ни одного восстания.

Абд ал-Малик, как мы помним, назвал своим наследником Валида, а после него — своего второго сына Сулеймана. Народ поклялся в верности обоим. Примерно за два года до своей смерти Валид попытался отстранить от власти своего брата Сулеймана, с которым у него были не слишком сердечные отношения, и заручиться клятвами в верности своему собственному сыну как официальному наследнику. Однако Сулейман не пожелал отступиться от своего права. Валид написал наместникам провинций, приказав, чтобы они привели население к присяге на верность его сыну, но повиновались ему только Хадджадж и Кутайба ибн Муслим в Хорасане. В Дамаске молодой Омар ибн Абд ал-Азиз, благочестивый наместник Медины в отставке, заявил, что присягнул Сулейману при Абд ал-Малике и не может нарушить своей клятвы. Валид приказал бросить его в тюрьму.

В конце февраля 715 г. Валид умер в возрасте сорока шести лет. Он правил десять лет и оставил после себя девятнадцать сыновей. Его правление было сплошной чередой военных побед. В течение десяти лет его халифата империя расширялась быстрее, чем за любой другой равный по времени период в прошлом или будущем, если не считать правления Омара ибн ал-Хаттаба с 634 по 644 г. Валид никогда сам не вел свои войска в бой, хотя его сыновья и особенно брат, Маслама ибн Абд ал-Малик, постоянно участвовали в войне с Византией. Но хотя Валид не командовал своими армиями лично, именно его мудрый и твердый контроль стал основной причиной внутреннего мира и, следовательно, внешней экспансии. Враги обвиняли его в упрямстве, авторитарности и деспотизме, а друзья ставили ему в заслугу твердость и силу. В том, что касалось денег, он был щедр и тратил огромные суммы на строительство и общественные работы.

Память о нем в первую очередь связана с расширением и украшением большой мечети в Дамаске. Почти все Омейяды занимались обустройством своей столицы, но Валид, возможно, сделал больше других. Воды реки Барада, протекающей через город, находились под таким тщательным учетом и так умело отводились, что во дворе почти каждого дома, независимо от социального статуса владельца, имелся фонтан или мраморный водоем. «Дворец, — пишет древний арабский хронист, — был полностью вымощен зеленым мрамором. В центре двора находился огромный бассейн с водой, которая орошала сад, где росли красивейшие растения и деревья всех сортов, а бесчисленные певчие птицы, чье пение не уступало сладчайшим мелодиям, придавали ему живость и разнообразие».

«Дворец халифов, — пишет фон Кремер, — сиял золотом и мрамором, прекрасные мозаики украшали стены и пол, от неиссякающих фонтанов и каскадов веяло ароматной прохладой, и их нежное журчание клонило к освежающей дремоте. Потолки в комнатах блистали золотом. Во внутренних покоях жили прекраснейшие женщины мира»[66].

Валид был более всего популярен в Сирии, где он щедро помогал бедным, прокаженным и слепым. Его особенно интересовало поощрение производства, но, наверное, главным его увлечением была архитектура.

Его арабский не соответствовал грамматическим канонам, поскольку, будучи мальчиком, он отказывался уделять какое-либо внимание своим урокам. В конце концов потворствовавший ему отец повелел учителям оставить его в покое. Однако неправильность его способа выражать мысли все же смущала Абд ал-Малика, строгого поборника чистоты речи. Рассказывают, что, когда наместником Медины был Омар ибн Абд ал-Азиз, Валид совершил паломничество и молился в мечети Пророка. Во время своей проповеди он процитировал стих из Корана, «О, если бы при этом была и смертная кончина!»[67], употребив неправильное падежное окончание. Перед ступенями кафедры стояли его братья Омар ибн Абд ал-Азиз и Сулейман ибн Абд ал-Малик, и Сулейман воскликнул: «Клянусь Богом, это было бы хорошо».