Бездушный рок разъединил меня с возлюбленной моей.В пустыне сердце я вспоил надеждой на свиданье с ней.В постылой тьме своих ночей не знаю праведного сна.Тоска моя все горячей. Но встреча вряд ли суждена.Душа разлукою больна, растет недуг опасный мой.Любовь — беда, но лишь она спасает от себя самой.Покуда не помог Аллах, себе помочь я не могу.Во всех своих земных делах пред ним, наверно, я в долгу.Но, после бога, мне помочь оборониться от обидИ все преграды превозмочь — сумел великий аль-Валид.О правоверных властелин, владыка жизни, мой халиф,Здесь, после бога, ты один и всемогущ, и справедлив!Ты — ставленник Аллаха, ты даруешь влагу в знойный часОна влилась в сухие рты, когда измученных ты спас.Ты доискался до причин и смуту жалкую пресек,В которой женщин и мужчин губил бесчестный человек.Не зря сверкал сирийский меч, его приспешников разя.Их головы слетели с плеч. Иначе действовать нельзя.Зато непобедим твои стан. Зато превыше туч и горАбу аль-Аса и Марван{77} воздвигли гордый твой шатер.И всадники в тени его не зря устроили привал —Сынам народа своего ты счастье щедро даровал.Твои дары, о мой халиф, дошли теперь и до меня,Восторгом душу окрылив, печаль постыдную гоня.В твой край стремится мой верблюд, и крутизна горы БиранДля стройных ног его — не труд, когда манит приветный стан.Ему обильный водопой награда после пыльных круч.А для моей любви слепой блеснул надежды робкий луч.
«Неприметный кувшин…»
Неприметный кувшин, искрометной наполненный влагой,Стал похож на звезду, что пьянит небывалой отвагой.Перед нами бутыль, для которой года не обуза —Для вина далеки ль времена даже сына Хурмуза{78}!..С той бутыли печать мы сегодня беспечно сорвали,Чтоб напиток почать, вызревавший так долго в подвале.И пускай седина предвещает конец безотрадный —Мы с утра дотемна будем пить буйный сок виноградный.За него мы взялись на рассвете, а кончим к закату.Встречу смерть во хмелю — не замечу я жизни утрату.