Арабская поэзия средних веков

Ты, отродясь умевший только врать,
Упреки брось, советов зря не трать.

Знай, для меня ничто — твои слова.

Ушел бы ты хоть на год, хоть на два!

Советуешь, а хочешь обмануть.

Всех ненавидишь, — сгинь куда-нибудь!

Ответить я могу на клеветы.

Умею отвечать таким, как ты.

Любовь — услада одиноких дней,

Так не мешай искать отрады в ней.

Оставь Рабаб, не смей корить ее —

Она души прохладное питье.

Клянусь Аллахом, господом моим,—

А в клятвах я — клянусь — непогрешим,

Меж смертными всех суш и всех морей,

Со мной Рабаб всех ласковых щедрей.

Меня среди паломников узнав,

Решив, что я неверен и неправ,

Отворотилась, плакать стала вновь,

Но победила прежняя любовь.

А я — не ты: чтоб распрю обуздать,

Я правого умею оправдать.

«Душа стеснена размышленьем…»

Душа стеснена размышленьем о муке любовной,
О страсти к тебе, — но уж поздно, любовь отошла!

Когда б ты меня одарила, могло бы лекарство

Мой дух исцелить — и тебе подобала б хвала!

Одна ты виновна, что я, непокорный и дерзкий,

С родными порвал, хоть и не было крепче узла.

И вот я оставлен, последнею близкою брошен,

Опорою, мне никогда не желавшею зла.

Я — путник, проливший последнюю жалкую воду,

Когда его манит обманная марева мгла;

Он жаждет воды, но за маревом гонится тщетно,

Так я — за тобою, ты жаждой мне душу сожгла.

Сувайла сказала, сама между тем на сорочку,

На бледные щеки горячие слезы лила:

«О, если бы Абу-ль-Хаттаб^{134}

, не дождавшийся дара,Вновь начал охоту, стрелка бы я страстно ждала.

Судьба возвратила б счастливые дни золотые,

И нашу любовь не язвила б людская хула».

Слова ее мне донесли — и всю ночь я метался,

Как будто бы тело язвила мне вражья стрела.

Сувайла! Не слаще прозрачная влага Евфрата

Для сына пустыни, сожженного жаждой дотла,

Чем губы твои, хоть и льну я к тебе издалека,

Не веря, чтоб женщина верной в разлуке была.

«Я в ней души не чаю…»

Я в ней души не чаю — и томлюсь.
И для нее любовь — нелегкий груз.

Ей угождаю, если рассердилась,

Она уважит, если рассержусь.

Знать не хочу, что думают другие,

Развеселится — я развеселюсь.

Из-за меня она с семьей в разладе,

Я для нее с родней порвал союз.

Откажет мне в глотке воды прохладной,

Когда томим я жаждой, — подчинюсь.

Нет у нее оружья боевого,

Но с ней сразись — и победит, клянусь!

«Я жалуюсь, моя изныла грудь…»