Арабский халифат. Золотой век ислама

В этих утверждениях смешались истина и вымысел. Это правда, что Умар II был ревностным мусульманином и что христиане имели возможность узнать это на собственном опыте. Но он не принуждал их к обращению в ислам под страхом смерти, ибо в таком случае он нарушил бы существовавший тогда закон, и он не нарушал закона, так как был добрым мусульманином. В том, что касалось христиан, он оставался всецело в рамках правосудия, даже если они смотрели на это по-другому. Он защищал их право собственности на старые церкви, которое было гарантировано им по условиям капитуляции, и лишь не позволял им строить новые. Умар хотел освободить и возвратить им церковь Святого Иоанна в Дамаске, незаконно отобранную у них аль-Валидом I, при условии, что они откажутся от Привратных церквей, то есть церквей Святого Фомы, которыми они владели фактически, но не по договору, потому что земля за стенами была захвачена силой, а не сдана по капитуляции, и, когда христиане не согласились на это, он сделал так, чтобы одно компенсировало другое. Примененный им в данном случае закон, безусловно, был формальным законом правоведов, но Умар не мог поступить иначе, не отказавшись от принципов ислама. Там, где речь шла только о деньгах, он был более чистосердечен. Со временем под тем или иным предлогом дань с христиан в Аэле и на Кипре была увеличена, но он уменьшил сумму до той, которая была определена первоначально. Пророк постановил, что наджранцы в Йемене должны платить по 2 тысячи отрезов ткани ежегодно, каждый стоимостью в 40 дирхемов, и за это гарантировал им право оставаться христианами в своей земле и своих имениях. Умар I нарушил договор, вопиющим образом поправ правосудие, но этому нашли множество оправданий. Он заставил христиан Наджрана вместе с их союзниками-иудеями покинуть Аравию и переселиться в Ирак или Сирию, а их имущество он выкупил у них или отдал другим в обмен на их новые жилища. В основном они селились в Наджране близ Куфы. Их снова обязали платить свой налог в прежнем размере; их глава в Наджране нес ответственность за его выплату и также взимал его с сородичей, обосновавшихся в Сирии. Преемник Умара Усман уменьшил налог на 200 отрезов ткани, а Муавия – еще на 200 отрезов, так как количество наджранцев уменьшилось по причине смерти и перехода в ислам членов общины. Аль-Хаджжадж, однако, снова поднял его на 200 отрезов, потому что, как говорят, он подозревал их в симпатиях к Ибн аль-Ашасу. Затем, когда Умар II пришел к власти, они пожаловались ему на такую обиду, сказав, что их становится все меньше и меньше из-за постоянных войн. На самом деле, по-видимому, их число сократилось с 40 тысяч душ до 4 тысяч. В качестве возмещения он для начала постановил, что их налог не должен строго зависеть от их земельных владений (которые фактически были отняты или, по крайней мере, украдены у них), а должен рассчитываться в зависимости от количества человек после вычета умерших и перешедших в ислам. В соответствии с этим принципом он уменьшил их налог до одной десятой, так как их количество сократилось до одной десятой, и повелел взимать с них только 200 отрезов ткани вместо 2 тысяч или 8 тысяч дирхемов вместо 80 тысяч. Этим поступком он, возможно, хотел в какой-то степени исправить несправедливость, которую причинил им Умар I.

В упомянутом выше письме к Абдулхамиду из Куфы Умар II повелевает наместнику относиться к подданным-немусульманам так же честно и справедливо, не вымогать дань с жестокостью и не взимать ее одинаково с обработанной и необработанной земли. Он запрещает всякие поборы помимо дани, поборы, которые в течение многих лет увеличивались на принадлежавших когда-то Персии территориях: подарки на праздники Навруз и Мехреган, мзда подчиненным чиновникам, плата за свадьбу, печать на документах и айин, то есть в буквальном смысле «таможня», возможно в значении пошлины[150]. Как правило, ни монеты из этих поборов, которыми было легко злоупотребить и трудно контролировать, не доходили до государственной казны, и из-за этого их было еще труднее отменить. Наместники совсем не возражали против того, чтобы люди являлись к ним в Новый год и по другим случаям не с пустыми руками.