Арбалетчики в Карфагене

В принципе, это вполне безобидный солдатский марш, ни разу не нацистский, а вполне даже старинный, ещё девятнадцатого века. Но, как и в случае с таким же примерно «Шварцбрауном», который «ах-ха-ха» — ассоциации вызывает, конечно, ещё те, гы-гы! И это — как раз то, что нам нужно — и нам самим, и нашим потомкам. Те были «истинными арийцами», а мы — «истинные попаданцы». Не обязательно и совершенно незачем корчить из себя «высшую расу» и считать аборигенов «недочеловеками», как это делали нацисты, но ощущать свою особость и продвинутость — необходимо. Мы такие же люди, как и те, что вокруг нас, но мы — первые, мы — в авангарде. И мы должны оставаться в нём, если не хотим — а мы не хотим — пропасть вместе с Карфагеном. И у нас для этого, хвала богам, есть и нужные знания, и нужные возможности, которые мы и обсудили. Развеселившаяся в результате Юлька затянула песню позлободневнее:

Пусть я погиб под Ахероном, и кровь моя досталась псам,
Орёл шестого легиона, орёл шестого легиона
Всё так же рвётся к небесам.
Орёл шестого легиона, орёл шестого легиона
Всё так же рвётся к небесам.
Всё так же горд он и беспечен, и дух его неукротим.
Пусть век солдата быстротечен, пусть век солдата быстротечен,
Но вечен Рим, но вечен Рим.
Пусть век солдата быстротечен, пусть век солдата быстротечен,
Но вечен Рим, но вечен Рим…

Тоже, в принципе, годится, римляне — они ведь тоже суперменами себя числили, да ещё какими, так что старик Адольф Алоизыч в этом отношении не только не первый, но, боюсь, что даже и не в первой десятке. Ликург, правда, спартанский гордых квиритов опередил, но такой копоти его последователи всё же не дали, потому как ни полмира, ни даже четверти мира на уши не поставили, не говоря уже о постановке раком. В Греции — да, покуролесили, но сколько там занимает места на карте та Греция? Вот Рим — другое дело. Не сразу он таким стал, и пока ещё не таков, но Карфаген с Коринфом и Македонией он помножит на ноль по историческим меркам весьма скоро. Ну что такое эти несчастные полвека для истории?

И что такое пятьдесят тысяч карфагенян, которые только и уцелеют из всего семисоттысячного — на момент начала Третьей Пунической — населения этого города? И уцелеют-то лишь для того, чтобы быть сразу же проданными в рабство торжествующими победителями. Такая судьба нашему потомству противопоказана, она у них — с Римом на следующие полтысячелетия. И за все эти полтысячелетия — двадцать поколений — наши потомки тоже не должны растерять наших попаданческих преимуществ. Ведь Вечный город — на самом деле вечен только в этой песенке наших археологов. Пройдут ведь эти полтыщи лет — и накроется он такой же звиздой, как и Карфаген через пятьдесят. Ну, не совсем такой же, но почти, учитывая двухмиллионное население периода максимального расцвета. Разве такой судьбы хотим мы для своего потомства?

Аларих, Аттила, Германарих, Одоакр, Теодорих — это лишь те, кто нагнёт некогда гордый Рим так, что сам войдёт в историю. А сколько ещё до них будет вождей помельче, которые тот Рим хоть и не сокрушат, но тоже напакостят от всей своей широкой души! А сколько ещё будет и в «спокойные» времена всяческих передряг вроде гражданских войн, проскрипций, произвола наместников с откупщиками, императорского произвола, да ещё и христианских безобразий! Тут столько всего предусмотреть надо — башка распухнет! И обдумывать всё это надо уже тут, в Карфагене, который — ага, «должен быть разрушен»…

18. Палево

— Я ничего не говорила родителям, но они догадываются, что вы, возможно, из будущего, — огорошила нас всех моя ненаглядная в наши следующие посиделки. Володя и Васькин насторожились и инстинктивно замерли, Серёга — тот едва не захлебнулся вином, Наташка выронила изо рта виноградину, а Юлька подавилась инжиром.

— Чем они мотивируют? — поинтересовался я, выпуская дым изо рта и ноздрей. Тоже, конечно, чуть не закашлялся, хотя для меня это было не таким сюрпризом, как для остальных. Я считаю, что очень многое из индивидуальных человеческих способностей определяется наследственностью, и если Велия умеет складывать два и два, то яблоко ведь от яблони далеко не падает.

— Ну, они, как и я, обратили внимание на твою уверенность в том, что Ганнибал влияния в городе не сохранит. Вспомнили твою спешку с укреплением виллы, потом твоё нежелание приобретать землю на Великих равнинах…

— Да, был такой разговор, — припомнил я.

— Так тебе что, предлагали? — взвилась Юлька. — Это же плодороднейшие земли, окупятся в считаные годы! Там же из одного зерна триста колосьев вырасти могут!

— Знаю, тоже читал.

— Так какого ж хрена? Ты что, с дуба рухнул?