Арбатские подворотни

Заарканив знакомого спиртовоза, вернулась под утро домой, усталая, испачканная физически и морально, отлежалась в ванне, напустив туда чуть не ведро шампуня, выключила телефон и, нырнув в постель, мгновенно уснула (потому что Тутси, между прочим, тоже обладала отменным здоровьем, иначе кто ж в ее престижной профессии долго протянет?).

Настроение ее стало совсем лучезарным, когда на следующий день, вызванный условным звонком, приемщик забрал «третьи» и взамен отстегнул ей косую. Неплохо за ночь! Интересно, сколько эта Танек на своем агрегате настукивает? Небось косую за год. А ведь могла бы за ночь, корова! (Впрочем, нет, косую это она, Тутси, а Танек, скажем, половину, но тоже неплохо). А они стрелять! Шалавы, раскладушки! Да и того не стоят — просто дуры!

День предстоял насыщенный — парикмахерская, маникюр, аэробика. В восемь предстояла встреча с Гором и поход в валютный кабак. Игорь был опять занят, она скучала по нему. Но что ж поделаешь? После кабака завалятся с Гором к ней и проведут спокойную ночь. Он будет что-нибудь рассказывать, читать свои монологи, а она делать вид, что внимательно слушает, и думать об Игоре. Хотя Гора она с удовольствием слушает. Да! Не забыть бы ему отдать конверт, куда она его засунула?

Тутси разыскала уже помявшийся конверт, выложила его на стол.

Гор прибыл точно в восемь. По нему вообще можно было проверять часы.

— Мадам Тутси, вы, как всегда, прелестно-прекрасны (он совсем обнаглел, изобретая теперь каламбуры, неологизмы, пословицы на русском языке). От вас все без ума, кроме сумасшедших! — он весело смеялся, довольный таким словесным фейерверком, бесспорно свидетельствующим о его блестящем знании языка страны пребывания.

— Поехали!

Они загрузились в его роскошный «Мерседес», каждый раз вызывавший у Тутси восхищение и гордость, что вот она в нем едет, и после недолгого пути подъехали к двухэтажному угловому особняку на Садовом кольце в трех сотнях метров от… Тутсиного дома на улице Веснина.

Вечер оказался скучным. Ее не развеселил даже приятель Гора, какой-то Жорж. Странный приятель, непохожий на обычных закордонных коллег Гора, — лохматый, неопрятный и к тому же явно поддавший. С ним были две шалавы, сорт второй. Он тут же бросил их, пересел к Гору и Тутси за столик и оживленно заговорил по-русски, вполне прилично:

— Август! Дорогой друг! Куда ты пропал? Я…

— Не ври, это ты пропал, наверное, пьянствуешь, как всегда, — грубо оборвал его Гор. Тутси удивленно посмотрела на своего друга, — обычно он был неизменно вежлив со всеми.

— Да? — не обиделся Жорж. — Наверное, наверное. Я сделал задание. Интервью. По музыке! Будешь доволен. Но хочу тебя сводить на Арбат, на одну дискотеку. Ты должен посмотреть атмосферу.

«Господи, — подумала Тутси, — неужели нельзя найти другого места, кроме Арбата!»

— Хорошо, — деловито сказал Гор, — когда?

— Завтра.

— Хорошо, завтра.

Жорж еще что-то болтал, пока Гор довольно резко не заметил, что им с Тутси надо поговорить о серьезных вещах, а его, Жоржа, наверное, заждались те милые дамы за тем столиком.

Жорж тут же слинял.

Когда вернулись к Тутси на рабочую хату и она отработала первый любовный раунд, как всегда, включили тихую музыку и стали болтать.

Он был очень добросовестный журналист. Он не только изучал язык страны, где работал, нравы, порядки, людей, он старался понять культуру, музыку, театр. Вот и сейчас в комнате звучали советские песни, Гор знал, что их так называют:

Поле, русское п-о-о-ле,
Пусть я теперь человек городской…

В начале их знакомства Тутси попыталась поставить кассету с каким-то бешеным роком, но Гор сразу остановил ее:

— Не надо, мадам Тутси, этого… дерьма, да? Я у себя слышу много. Поставьте мне русскую музыку, советское пение.

У Тутси «советского пения» не оказалось, пришлось докупить и терпеть все эти стародавние музыкальные шедевры, которые она в душе презирала.

— Нет. Ты не думай, — объяснил ей Гор, — я не против рока, джаза и так далее. Я вообще не против никакой, так можно сказать: «Не против никакой музыки»? Но мне нужна музыка, которая выражает душу народа (он торжествующе посмотрел на нее — как же красиво сказано!). А все эти роки — ну разве они русские? Когда был в Африке слушал там-там, в арабских странах — нытные, нет, занытные, нет, заунывные песни, в Аргентине — танго, в Бразилии — самбы. У вас надо русские песни, в советское время — советские. А мне по вашему телевидению рок да рок. Мне не восемнадцать лет, пусть они слушают и прыгают.

Вспомнив, что ему не восемнадцать, Гор, отвернувшись, проглотил заветную пилюлю и вскоре под звуки песни: «Здесь моя работа, здесь мои друзья» — одарил Тутси вторым любовным раундом.

Потом он долго разглагольствовал о задании, полученном из редакции: написать про самодеятельные рок-ансамбли, о том, как подвернулся Жорж и как Гор придумал их диалог, и что вот теперь все готово. Не придется «выпирать», да? Нет «переть» на Арбат. Не хочет ли Тутси пойти с ним?