Арбатские подворотни

«Попробовали бы эти демонстранты так вести себя с полицейскими у него на родине! Костей бы не собрали», — Гор усмехнулся. Да, многому им еще учиться предстоит. И что интересно, в учебе этой преступники и смутьяны (так по-русски?) постигают науку куда быстрей, чем те, кому полагается с ними бороться. Это у них называется демократия. Когда у Гора пытаются «зарезать» статью, под предлогом оскорбления власти, или клеветы, или еще какой-то ерунды — вот это зажим демократии. Но когда под предлогом демократии выпускают всех преступников, разгоняют армию, а максимальный срок тюремного заключения снижают до десяти лет, какая же это демократия?!

Кстати, об армии — мысли его приняли другое направление, есть проблема, серьезнейшая проблема: как переправить листовки этому другу Игоря, минуя самого Игоря? Вряд ли он листовку видел. А вдруг захочет посмотреть? И когда посмотрит, спустит в унитаз? А своему другу свернет голову. Так как быть? И тут у Гора рождается план (у него все время рождаются планы). Он еще некоторое время сидит, попивая свое виски.

Наконец выходит, садится в машину и едет на Белорусский вокзал. Там спускается в автоматическую камеру хранения, вкладывает в одну из ячеек пакет и только после этого идет к телефону-автомату.

Не успевает он набрать номер Тутси, как понимает, что сегодня у него везучий день. Выясняется, что Тутси в ближайшие три дня свободна, значит, ее супермен уехал.

— Мадам Тутси, — сокрушенно говорит Гор, — боюсь, я вас подвел…

— Что такое? — она в тревоге.

— Дело в том, что у меня сломался ксерокс и я поручил печатку сделать моему другу. А он срочно уехал…

— И ничего не получилось? — Тутси расстроена.

— Нет, он все сделал, но не успел мне передать, а вернется не скоро…

— Что же делать? — Тутси совсем падает духом, она же обещала Игорю!

— Друг нашел выход — он оставил пакет в коробке хранения на вокзале и сказал мне код. Знаете, там кладут вещь в эту коробку, но открыть может только тот, кто знает код. Вот у меня записано. Так что я вам скажу, а вы можете сказать кому надо.

— Ой, спасибо, Август, — Тутси оживает, — большое спасибо. Я позвоню Олегу, он сам возьмет.

Гор на всякий случай запоминает имя и делает вид, что у него гора с плеч.

— Я очень рад, мадам Тутси. Не люблю не выполнять обещания. Вот код.

Тутси записывает.

Он прощается и едет в корпункт, где у него назначена встреча с Жоржем, речь пойдет об их «музыкальном диалоге», как окрестил его Гор.

Жорж является на этот раз трезвый и даже причесанный — он на работе. Из дальнейшей беседы выясняется, что он весьма добросовестно отнесся к полученному заданию. Жорж уверенно оперирует именами — Цой, Макаревич, Ревякин, Науменко… названиями ансамблей — «ДДТ», «Аукцион», «Алиса», «Телевизор»…

Жорж поведал о спорах, развернувшихся вокруг имени трагически погибшего Башлачева, вокруг истоков русского рока. Он цитировал слова разных песен.

Особенно Гору понравился «Майк» Науменко с его «каждый день — это выстрел, выстрел в спину, выстрел в упор». В кого? Тут можно кое на что намекнуть.

Разрабатывается сценарий диалога. Наконец включает магнитофон.

— Скажите, — вдумчиво спрашивал Гор, — о чем поют периферийные рок-группы?

— Вот, например, — глубокомысленно отвечал Жорж, — новосибирская группа «Калинов мост». Вы уже ощущаете по названию глубоко русские традиции: Калинов — калинка. От этих названий веет богатырской силой, русским духом, историей. Их вокалист Ревякин глубоко самобытен.

— О чем же он поет? — с преувеличенным интересом вновь спрашивал Гор. — Отражает ли он нынешнюю жизнь страны, происходящие в ней события?

— Конечно, — звучит ответ Жоржа, — ведь рок всегда на гребне событий. Вот, например, одна из его наиболее популярных песен: «Долго ли еще моей земле страдать, дурью задыхаться, пот и слезы глотать, косы заплетать мором да гладом, язвы прикрывать Москвой и Ленинградом…»

— Очень интересно, — серьезно замечает Гор и потирает руки, чего, разумеется, не увидит читатель будущего диалога.

— А вот, — продолжает Жорж, — песня Шевчука. Это группа «ДДТ»: «Эй, Ленинград, Петербург, Петроградище — Марсово пастбище, зимнее кладбище, отпрыск России, на мать непохожий, бледный, худой, евроглазый прохожий…»

— Вы считаете, — спрашивал Гор, — что эти строки относятся только к Ленинграду или ко всей сегодняшней жизни страны?

— Возможно, что ко всей, — изображая напряженную работу мысли, отвечает Жорж.

Когда заканчивают первый вариант, Жорж возвращается к давней мысли.

— Послушай, Август, ты все-таки должен посмотреть сам, своими глазами. Тут я приметил одну группку на Арбате…

— На Арбате? — насторожился Гор.

— Да, именно русский рок. У них там руководитель Егор Мухин, интересный объект. Очень способный парень. Наркоман.

— Как наркоман? — Гор поражен.