Арбатские подворотни

Тутси поспешила сказать, что в такое нефешенебельное место, как Арбат, она не хочет идти, да и ему не советует.

— Вы туда не ходите? — невинно спросил Гор.

— Да нет, что ты! — запротестовала Тутси.

Гор замолчал. Она не заметила его мимолетной усмешки.

Утром, когда он уже собирался уходить, Тутси вдруг спохватилась:

— Август, помнишь, ты мне обещал насчет ксерокса? А? Тут просили меня… — она нерешительно протягивала конверт.

— Да, да, — Гор спешил, — давай, — он торопливо засунул конверт в карман.

Бумага Олега продолжала свой путь…

Расставшись с Гором, Тутси затосковала. «Как было бы хорошо, — размышляла она, — если б можно было три раза в неделю ходить на работу (и вершина мечты — каждый раз за две-три ходки по полтораста «гринов», на худой конец — по сотне), три раза по ночам исполняться Гором, иногда ходить с ним по кабакам и «мероприятиям» и каждый день — каждый день! — скажем, с пяти до девяти вечера и все воскресенье (хоть и главный доходный день) быть с Игорем. Увы, это все мечты.

…А вот Игорь испытывал глубокое удовлетворение. В отличие от Тутси у него исполнились все его на тот день мечты: ему установили новый аккумулятор, он за собственные бабки приобрел запасные «дворники» и благодаря Иванову-Лембрэду (которого на комбинате немного побаивались: все-таки журналист, лучше не связываться) получил премию. Житуха, лучше некуда! Теперь бы повидать Наташку, и все желания осуществились.

Здорово он к ней привязался все-таки. Он постоянно думал о Наташе, о ее лице, о ее теле, доставлявшем ему столько наслаждения, о том, как смотрит она, как смеется, как вздыхает… И смотрит иногда каким-то отчаянным, потерянным взглядом. Наверное, от любви. Какая девчонка! А почему она до сих пор не замужем? Или была и скрывает от него? У нее вообще много тайн. Какая-то туманная, иногда ночная или вечерняя, работа в этом бюро переводов; ничего не говорит о родителях. Может, стыдится? Судя по тому, как упакована ее квартира да и сама она, какие у нее брюлики, рыжье, какие системы, предки зашибают — астрономия! «Брюлики» — бриллианты, «рыжье» — золото, эти выражения Игорь в разговорах с Наташей не употреблял.

Кто-то все-таки ее родители? Может, махинаторы, кооператоры, заведующие базами, директора пищеторгов… Что они не академики и не чрезвычайные и полномочные послы в Вашингтоне — это он уже понял. Да какая ему, в конце концов, забота? Дети ведь за родителей не отвечают.

Что касается Гора, то, как человек быстрый в решениях, он свои заботы разрубал мгновенно.

Приехав в офис, вскрыл конверт, прочел текст и сразу сообразил, что к чему. Некоторое время он постоял у своего множительного аппарата, потом, взяв ручку, посидел над листом, но все же удержался от правки (тем более своим почерком). Наконец поднял трубку и позвонил Жоржу. Деловых разговоров он по телефону не вел. Предложил встретиться, поговорить о статье.

Встретившись с Жоржем на улице, он спросил, работает ли у того ксерокс? У него, Гора, испортился, а нужно кое-что напечатать, сотню экземпляров.

— Да ради бога, — Жорж был добрый малый, — хоть тысячу. А когда пойдем на арбатский концерт?

— Вот сделаешь, звони, и пойдем, — сказал Гор и передал Жоржу конверт. «Пусть будет напечатано не на моем ксероксе, — удовлетворенно подумал Гор. — Как это говорят по-русски: «Бог оберегает оберегаемого»?

Глава VIII. Гор доволен

Гор задумчиво потягивал виски со льдом, сидя в баре Пресс-центра МИД на Зубовском бульваре. Негромко звучала музыка, доносились тихие разговоры. А он сидел и думал о своем.

В общем, он был доволен жизнью. Вчера звонил директор газеты и в конце разговора похвалил его. Гор даже по нормам своей страны был далеко не бедным человеком. Он знал, что, когда окончательно вернется на родину, его ждет солидная, хорошо оплачиваемая работа. Не откажутся от его услуг ни на телевидении, ни на радио.

Конечно, работать в Советском Союзе стало трудней, это очевидно. Раньше, какую область жизни ни возьми, ничего не стоило проехаться на «их» счет. Кричали о победах, об успехах, а на поверку… Теперь сами все у себя критикуют (даже перебарщивают). Не к чему цепляться.

Вот недавно явился к нему прямо в корпункт нахал, предъявляет документ — синяя книжечка с золотым тиснением: «Демократический союз». Гор раскрыл удостоверение: слева — «эпиграф» из Александра Галича: «Можешь выйти на площадь в свой назначенный час?» Справа — фотография этого типа, имя, фамилия и «платформа» — «демократический коммунист». А? Слыхали что-нибудь подобное! Он пришел сообщить, что в воскресенье утром состоится на площади Пушкина митинг, пусть господин корреспондент приходит и не забудет фотоаппарат.

То был не первый случай. Без конца звонили активисты разных групп, объединений, движений, фронтов. Чтоб приходили, записывали, снимали эпохальные события. А собиралась сотня-две крикунов. Держали речи перед еще сотней-другой зевак. А потом всех довольно вяло разгоняла милиция. Ни проломленных голов (впрочем, у милиционеров порой бывало), ни убитых, ни раненых.