Аргентинский архив №1

Смит толкнул к нему по столу лист с измышлениями парней из Конгресса по поводу событий в Буэнос-Айресе. Хопкинс сгрёб его своей лопатообразной ладонью, достал из кармана очки в неожиданно тонкой золотой оправе и, водрузив их на переломанный, словно у боксёра, нос, принялся внимательно читать. Это у него заняло не больше минуты.

Дочитав, он положил лист на стол, снял очки, откинулся на спинку стула.

— Как я понимаю, мне придётся туда скататься? — спросил он с полной невозмутимостью, словно речь шла о поездке на пикник в соседний лесок.

Смит пожал плечами:

— А кто его знает? Связь прервана. Группа затихла. Если ещё жива, конечно. Кто-то там серьёзно принялся за наших парней. Самолёт, посольские… У меня плохое предчувствие, Джек… Очень плохое предчувствие. Я тут без году неделя, ещё не успел вникнуть во все тонкости, так сказать. Отсюда не разберёшься, что да как. В общем, так: тут Конгресс привлёк ФБР к расследованию гибели самолёта, они не успели вылететь, как произошло это двойное убийство. Я отдам распоряжение, и тебя включат в её состав. Собирайся, вылет завтра. С вами полетит и человек на замену Баркли. Инструкции буду готовы, вот в этой папке сводки из Аргентины за последний месяц. Вникнуть успеете?

Хопкинс кивнул, молча взял протянутую папку, раскрыл, бегло пробежал глазами несколько страниц. В какой-то момент его брови поползли вверх. От взгляда Директора центральной разведки это не ускользнуло.

— Что-то не так?

Хопкинс закрыл папку, вытянулся:

— Никак нет, сэр. Только один вопрос, сэр…

— Слушаю.

— Там упоминается имя Бонненкампа, Мартина Бонненкампа, прикомандированного к группе Уолша, специалиста из Германии.

Смит наморщил лоб, потом лицо его прояснилось.

— Я помню. Он из внешней разведки Германии, оперативник. Его притащил с собой этот Розенблюм. Что с ним не так?

— Мне кажется, я его знаю. Да и на фото явное сходство.

— И кто же он? Любовник сестры нашего министра обороны? Тайный Санта-Клаус? — попытался неловко сострить Смит, но у самого от недоброго предчувствия остро кольнуло под ложечкой.

— Если это тот, о ком я говорю, то мы с ним пересекались в Европе, когда я занимался охраной нашей миссии во время суда в Нюрнберге. Даже имя не поменял, да и зачем, его тогда, как и многих их команды «Бранденбург-800» оправдали. Слишком уж они были нужны спецслужбам наших союзников. За него конкретно вступились, по-моему, британцы…

— Вот как, — Директор почувствовал себя выбитым из седла, настолько всё это было шокирующим. Сразу вспомнилась череда так и не раскрытых полицией Буэнос-Айреса убийств накануне известных событий. — Уолш ничего мне об не сообщал. Спасибо, Джек… Тогда всё становится ещё более тревожным. Собирайся, самолёт вылетает завтра в три пополудни.

Хопкинс кивнул и покинул кабинет.

Директор центральной разведки некоторое время задумчиво смотрел на захлопнувшуюся за майором дверь, потом опять придвинул к себе листок с распоряжением Конгресса. А затем, словно приняв для себя весьма непростое решение, медленно разорвал бумагу пополам и бросил обрывки в урну. Тщательно вытер пальцы влажной салфеткой. Он, опытный военный и дипломат, понимал, что на юге Южно-Американского континента сейчас зарождается практически Четвёртый Рейх. И не видел пока, чем может этому помешать.

Аргентина. Сан-Винсенте. Ранчо Мигеля Ортеги. 5 января 1951 года. Полдень.

На обед подавали «креольское локро» — густой суп из фасоли со свининой и огромным количеством специй. Ели все вместе: дюжина работников самых разных национальностей садилась за большой стол в месте с хозяином и его гостями под навесом в углу двора, и пожилой «asador» Родриго разливал громадным половником по глиняным мискам.

На «повара» Родриго принципиально не отзывался, поскольку был, по общему признанию, лучшим в округе мастером по приготовлению паррильяды — жареного мяса (а именно так и переводится название этого национального аргентинского блюда), которое делается на открытом огне вроде гриля или барбекю. А таких мастеров иначе как «паррильеро» или «асадор» и назвать-то страшно, смертельно обидятся. Ничего не поделаешь, обычай.

Паррильядой гостей Родриго попотчевал в первый же вечер, вызвав общее восхищение тонкостью вкуса и качеством приготовления этого замечательного блюда. И теперь он каждый день старался чем-то угостить «заокеанским друзьям своего господина»: то приносил им к завтраку свежие, с пылу, с жару «чорипанос» — что-то вроде американских хот-догов с колбасками чорисо, приправленными обладающим приятной кислинкой замечательным соусом чимичурри. А то угощал вернувшихся с прогулки по окрестностям европейцев «эмпанадос» — запечёнными пирожками с начинкой из овощей или мяса.