Читаем Аргонавтика полностью

1500 Но коли яд его черный отравит собою кого-то     Из живых существ, что земля плодородная кормит,     Путь того в Аид окажется локтя короче.     Пусть хотя бы Пэан (да простится мне слово прямое)     Станет лечить, коли змей коснется только зубами.1505 Ибо когда богоравный Персей* пролетал над землею     Ливии (мать называла Персея Евримедонтом),     Голову держа Горгоны с отрубленной шеей, —     Капли той черной крови, сколько их наземь скатилось,     Все они обратились той самой змеиной породой.1510 Вот такому змею на кончик хребта наступает     Левой Мопс ступней. Вокруг икры и колена     Змей обвился и зубами тело царапнул. Медея     И служанки ее задрожали. Мопс ощупал     Рану кровавую смело*; боль не была еще сильной, —1515 О несчастный! Но в тело проникли забвенье и слабость,     А на глаза затем надвинулся сумрак глубокий.     Тотчас, припав к земле всем телом своим отягченным,     Стал коченеть он в бессилье. Друзья его обступили,     И между них Эсонид, потрясенные страшной бедою.1520 Даже короткое время нельзя мертвецу находиться     Прямо под солнцем палящим: тело внутри разлагалось     Быстрым ядом, гниющие падали волосы с кожи.     Медные заступы взяв, глубокую стали могилу     Рыть поспешно герои. А после и сами и девы1525 Волосы рвали себе. Погибшего смертию жалкой     Все поминали в слезах. Вкруг могилы с оружием трижды     Свой совершили обход и насыпали холм там высокий.     Веял Нот, когда на корабль они снова вступили.     Путь им искать пришлось, ведущий из вод Тритониды.1530 Долго, не зная его, целый день провели неразумно.     Словно петляющий змей* ползет путем искривленным,     Если палит его зноем луч раскаленного солнца.     Шумно он вертит туда и сюда головою, и очи     Искрам подобно огня, сверкают в неистовстве злобном;1535 Трещины ищет в земле, чтоб скрыть свое тело от зноя, —     Так и Арго то сюда, то туда все время носился     В поисках годного для корабля озерного устья.     Долго вращался кругом. Но Орфей приказал им     Снять с корабля на берег большой Аполлонов треножник1540 И посвятить его местным богам, чтоб домой возвратиться.     И они сошли и поставили Фебов подарок.     Тотчас им повстречался на юношу с виду похожий     Бог Тритон. Он, ком земли поднявши рукою,     Подал его героям в подарок с такими словами:1545 «Вот, держите, друзья! Никак не смог бы дороже     Вам, попавшим сюда, подарка я предоставить.     Если найти пути из этого моря хотите, —     Их обычно ищут все люди, попав на чужбину, —     Я расскажу вам. Отец Посидон высокою властью
Перейти на страницу:

Похожие книги

Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности
Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. В четвертом томе собраны тексты, в той или иной степени ориентированные на традиции и канон: тематический (как в цикле «Командировка» или поэмах), жанровый (как в романе «Дядя Володя» или книгах «Элегии» или «Сонеты на рубашках») и стилевой (в книгах «Розовый автокран» или «Слоеный пирог»). Вошедшие в этот том книги и циклы разных лет предполагают чтение, отталкивающееся от правил, особенно ярко переосмысление традиции видно в детских стихах и переводах. Обращение к классике (не важно, русской, европейской или восточной, как в «Стихах для перстня») и игра с ней позволяют подчеркнуть новизну поэтического слова, показать мир на сломе традиционной эстетики.

Генрих Вениаминович Сапгир , С. Ю. Артёмова

Поэзия / Русская классическая проза