Читаем Аргонавтика полностью

1550 Сделал когда-то меня знатоком этих вод и прибрежий.     Я здесь владыка поморья, коль слышали вы, чужеземцы,     Об Еврипиле из Ливии*, столь богатой зверями».     Так говорил. А Евфим под ком свои руки подставил     С радостью и во ответ такое слово промолвил:1555 «Если, герой, ты слыхал об Апиде* и море Минойском,     То ответь на вопрос нам: ведь велика наша трудность.     Против воли своей мы явились сюда. Нас пригнали     Бури жестокие в ваши края и заморские страны.     Мы, изнуренные, наш корабль донесли до истоков1560 Озера этого и не знаем теперь, где проходит     Путь морской, чтобы нам отъехать в Пелопову землю».     Так он сказал. Тот руку простер, вдали указав им     Море и близкий из озера выход, громко промолвил:     «Там есть в море проход, где тихо чернеет пучина.1565 С двух сторон берега поднимаются белые в блеске.     А в середине, меж берегов, таится протока,     Через которую можно выйти в закритское море     И повести корабль в священную землю Пелопа.     Но, когда вам придется войти из озера в море,1570 Вправо путь свой держите, идите к суше поближе,     И до тех пор, пока держаться вы будете суши,     Вбок клоня, безопасно будет плаванье ваше.     Так обойдете вы мыс. Друзья, отправляйтесь спокойно.     Пусть беда вас минует и не измучает тело!»1575 Молвил так дружелюбно. Они на корабль свой вступили,     Страстно желая на веслах из озера выйти скорее.     Быстро помчались вперед. А Тритон в то время, треножник     Взяв большой, на виду у всех опускается в воду,     И уж никто не видит его. Вот так он и скрылся1580 Вместе с треножником. Сердце героев тогда умягчилось;     Явно, некий бог к ним вестником добрым явился.     Стали они Эсонида просить овцу изготовить     Лучшую к жертве и промолвить отменное слово.     Он отобрал овцу, поспешно с кормы ее поднял1585 Вверх, заколол и так произнес со смиренной молитвой:     «Боже, явившийся нам из дальних озерных пределов!     Будь ты Тритон, диво моря, иль Форком, или Нереем     Дочери, в море рожденные девы, тебя называют, —     Милостив к нам пребудь и даруй конец наших странствий!»1590 Молвил, жертву разрезав с молитвой, бросает он в воду.     Бог тогда из пучины предстал, каким был от природы.     Словно коня быстроногого* в круг просторный на играх     Муж направляет послушного, гривы косматой касаясь,     С ним и сам торопясь, а конь, гордо шею вздымая,1595 Скачет и, резвясь, удила украдкой кусает,     А они, с двух сторон рта сверкая, звенят потихоньку, —     Так и Тритон, касаясь кормы, долбленое судно     Вел вперед и вперед. Был очень похож он по виду     От макушки, по спине, по бедрам и чреву
Перейти на страницу:

Похожие книги

Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности
Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. В четвертом томе собраны тексты, в той или иной степени ориентированные на традиции и канон: тематический (как в цикле «Командировка» или поэмах), жанровый (как в романе «Дядя Володя» или книгах «Элегии» или «Сонеты на рубашках») и стилевой (в книгах «Розовый автокран» или «Слоеный пирог»). Вошедшие в этот том книги и циклы разных лет предполагают чтение, отталкивающееся от правил, особенно ярко переосмысление традиции видно в детских стихах и переводах. Обращение к классике (не важно, русской, европейской или восточной, как в «Стихах для перстня») и игра с ней позволяют подчеркнуть новизну поэтического слова, показать мир на сломе традиционной эстетики.

Генрих Вениаминович Сапгир , С. Ю. Артёмова

Поэзия / Русская классическая проза