Читаем Аргонавтика полностью

1100 «Вашей Элладе пристало заботиться о договорах.     Средь людей Эет не такой, каким по рассказу     Был супруг Пасифаи Минос, и на Ариадну     Я не похожа. Про радушье отца ты не думай!     Ты лишь припомни меня, когда Иолка достигнешь,1105 Я ж о тебе буду помнить и против родительской воли.     Пусть дойдет до меня издалека молва ли какая,     Или птица-вещунья, когда обо мне позабудешь,     Или меня саму помчат через дальнее море     Быстрые ветры туда, в Иолк, отсюда похитив,1110 Чтобы, представ пред тобою, в глаза я тебя упрекнула,     Вспомнить заставив, что только мной ты спасен оказался.     О, когда бы и впрямь я в доме твоем пригостилась».     Так сказала она, и щеки ее оросились,     Горькие слезы по ним потекли. Ясон же ответил:1115 «Странная ты! Предоставь скитаться вихрям напрасным,     Как и птицам-вещуньям! Ведь ты пустое болтаешь.     Если ты в наши дома и в страну Элладу прибудешь,     Станешь меж жен и мужей всегда в почете великом.     Словно к богине начнут они к тебе относиться,1120 Ибо по воле твоей у одних сыновья воротились     С края земли, у других — мужья, родные и братья     В цвете сильных лет спасены от бедствия злого.     Ты мое ложе в супружеской спальне со мною разделишь,     И ничто не будет разлукой в любви, кроме смерти,1125 Смерти одной неизбежной дано разлучить нас обоих».     Так он сказал. От вести такой ее таяло сердце.     Все же страшилась она дела несомненные видеть.     Скоро ей, бедной, пришлось согласиться уехать в Элладу.     Гера задумала так*, чтоб в священные стены Иолка,1130 Эю, отчизну свою, покинув, явилась Медея     Пелию на несчастье, сама того не предвидя.     Вот уже стали служанки, издали глядя за ними,     Молча от скуки томиться. Время дневное кончалось.     Нужно ведь девушке в дом возвращаться к матери милой.1135 Но об этом не вспоминала она. Душа ее грелась     Как его обликом, так и нежными всеми словами.     Но наконец Эсонид осторожно промолвить решился:     «Нам пора разойтись, чтобы успеть по домам до заката,     Прежде чем кто-нибудь из посторонних нас сможет заметить.1140 Мы же с тобою сюда придем и свидимся снова».     Так друг друга они проверяли речью любовной.     Вслед за тем разошлись. Герой Эсонид, всеконечно     Радостный, к спутникам и к кораблю поспешил возвратиться.     А она к служанкам пошла. Торопливо навстречу1145 Бросились девушки к ней. Медея на них не смотрела.     Время забыв, душа у нее в поднебесье парила.     Не замечая она ничего, занесла быстро ногу     И вступила на повозку свою*, взяв прочные вожжи     В руку одну, а в другую бич искусной работы,
Перейти на страницу:

Все книги серии Литературные памятники

Похожие книги

Собрание сочинений. Том 2. Мифы
Собрание сочинений. Том 2. Мифы

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. Во второй том собрания «Мифы» вошли разножанровые произведения Генриха Сапгира, апеллирующие к мифологическому сознанию читателя: от традиционных античных и библейских сюжетов, решительно переосмысленных поэтом до творимой на наших глазах мифологизации обыденной жизни московской богемы 1960–1990‐х.

Генрих Вениаминович Сапгир , Юрий Борисович Орлицкий

Поэзия / Русская классическая проза
Страна Муравия (поэма и стихотворения)
Страна Муравия (поэма и стихотворения)

Твардовский обладал абсолютным гражданским слухом и художественными возможностями отобразить свою эпоху в литературе. Он прошел путь от человека, полностью доверявшего существующему строю, до поэта, который не мог мириться с разрушительными тенденциями в обществе.В книгу входят поэма "Страна Муравия"(1934 — 1936), после выхода которой к Твардовскому пришла слава, и стихотворения из цикла "Сельская хроника", тематически примыкающие к поэме, а также статья А. Твардовского "О "Стране Муравии". Поэма посвящена коллективизации, сложному пути крестьянина к новому укладу жизни. Муравия представляется страной мужицкого, хуторского собственнического счастья в противоположность колхозу, где человек, будто бы, лишен "независимости", "самостоятельности", где "всех стригут под один гребешок", как это внушали среднему крестьянину в первые годы коллективизации враждебные ей люди кулаки и подкулачники. В центре поэмы — рядовой крестьянин Никита Моргунок. В нем глубока и сильна любовь к труду, к родной земле, но в то же время он еще в тисках собственнических предрассудков — он стремится стать самостоятельным «хозяином», его еще пугает колхозная жизнь, он боится потерять нажитое тяжелым трудом немудреное свое благополучие. Возвращение Моргунка, убедившегося на фактах новой действительности, что нет и не может быть хорошей жизни вне колхоза, придало наименованию "Страна Муравия" уже новый смысл — Муравия как та "страна", та колхозная счастливая жизнь, которую герой обретает в результате своих поисков.

Александр Трифонович Твардовский

Поэзия / Поэзия / Стихи и поэзия
«Может, я не доживу…»
«Может, я не доживу…»

Имя Геннадия Шпаликова, поэта, сценариста, неразрывно связано с «оттепелью», тем недолгим, но удивительно свежим дыханием свободы, которая так по-разному отозвалась в искусстве поколения шестидесятников. Стихи он писал всю жизнь, они входили в его сценарии, становились песнями. «Пароход белый-беленький» и песни из кинофильма «Я шагаю по Москве» распевала вся страна. В 1966 году Шпаликов по собственному сценарию снял фильм «Долгая счастливая жизнь», который получил Гран-при на Международном фестивале авторского кино в Бергамо, но в СССР остался незамеченным, как и многие его кинематографические работы. Ни долгой, ни счастливой жизни у Геннадия Шпаликова не получилось, но лучи «нежной безнадежности» и того удивительного ощущения счастья простых вещей по-прежнему светят нам в созданных им текстах.

Геннадий Федорович Шпаликов

Поэзия / Cтихи, поэзия / Стихи и поэзия