Читаем Аргонавтика полностью

950  Слышался шум шагов или звук перелетного ветра.     Тут-то Ясон перед ней, ожиданьем томимой, явился     Быстро идущий, словно Сириус* из Океана     Всходит, который на вид для всех прекрасен и светел,     Но несказанные беды на коз и овец навлекает.955  Столь же прекрасный на вид Эсонид предстал пред Медеей.     Но приход его тревогу в Медеевом сердце     Вдруг возбудил. И сердце, ей показалось,     Выпало из груди, и сразу в глазах потемнело,     Щеки зарозовелись у ней горячим румянцем,960  Сил не хватало колени вперед иль назад передвинуть.     Обе застыли ступни. А меж тем двенадцать служанок     Прочь от нее отошли и там в отдаленье столпились.     Оба, Ясон и Медея, долго безмолвно стояли,     Или высоким дубам, иль стройным соснам подобны.965  %5 Эти деревья в горах коренятся спокойно, недвижно     В пору безветрия, но порывом задетые ветра,     Вдруг зашумят, непрерывно качаясь. Так же обоим     Много слов предстояло сказать под дыханьем Эрота.     Понял Ясон, что по воле богов беду она видит,970  И, молчанье прервав, ей молвил слово такое:     «Девушка, зачем ты боишься меня? Здесь один я.     Я непохож на других мужчин, непомерно хвастливых.     Не был и прежде таким в моей любезной отчизне.     Девушка! Вот потому и не бойся меня; нет помехи975  Ни расспросить о чем хочешь, ни сказать что угодно.     А уж если пришли мы сюда из приязни друг к другу     В это священное место, не с тем, чтоб другим заниматься,     Прямо со мной говори и спрашивай, только не льсти мне     Ласковой речью, коль скоро ты дала обещанье980  Милой своей сестре отдать мне столь нужное зелье.     Ради Гекаты, родителей ради и ради Зевеса,     Руку который простер над просителем и иноземцем.     Я сюда пришел просителем и чужеземцем,     Чтоб умолять в насущной нужде. Без помощи этой985  Я не смогу никогда победить в мучительной схватке.     После же я окажу тебе благодарность за помощь,     Как повелось, как принято меж далеко живущих.     Доброе имя и славу тебе я создам, остальные     Все герои прославят тебя, как только вернутся.990  Матери их и жены прославят, которые ныне     Плачут горько о нас, на морских побережьях тоскуя,     Ибо одна только ты их жестокие муки рассеешь.     Так однажды Тесея спасла* от гибели страшной     Миноса дочь Ариадна, явив благосклонную помощь.995  Матерью ей была Пасифая, дочь Гелия бога.     Как только Миносов гнев прошел, она за Тесеем     На корабле отчизну покинула. Деву любили     Сами бессмертные боги, и в середине Эфира     Памятник ей возвели. Несет венок этот звездный
Перейти на страницу:

Все книги серии Литературные памятники

Похожие книги

Собрание сочинений. Том 2. Мифы
Собрание сочинений. Том 2. Мифы

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. Во второй том собрания «Мифы» вошли разножанровые произведения Генриха Сапгира, апеллирующие к мифологическому сознанию читателя: от традиционных античных и библейских сюжетов, решительно переосмысленных поэтом до творимой на наших глазах мифологизации обыденной жизни московской богемы 1960–1990‐х.

Генрих Вениаминович Сапгир , Юрий Борисович Орлицкий

Поэзия / Русская классическая проза
Страна Муравия (поэма и стихотворения)
Страна Муравия (поэма и стихотворения)

Твардовский обладал абсолютным гражданским слухом и художественными возможностями отобразить свою эпоху в литературе. Он прошел путь от человека, полностью доверявшего существующему строю, до поэта, который не мог мириться с разрушительными тенденциями в обществе.В книгу входят поэма "Страна Муравия"(1934 — 1936), после выхода которой к Твардовскому пришла слава, и стихотворения из цикла "Сельская хроника", тематически примыкающие к поэме, а также статья А. Твардовского "О "Стране Муравии". Поэма посвящена коллективизации, сложному пути крестьянина к новому укладу жизни. Муравия представляется страной мужицкого, хуторского собственнического счастья в противоположность колхозу, где человек, будто бы, лишен "независимости", "самостоятельности", где "всех стригут под один гребешок", как это внушали среднему крестьянину в первые годы коллективизации враждебные ей люди кулаки и подкулачники. В центре поэмы — рядовой крестьянин Никита Моргунок. В нем глубока и сильна любовь к труду, к родной земле, но в то же время он еще в тисках собственнических предрассудков — он стремится стать самостоятельным «хозяином», его еще пугает колхозная жизнь, он боится потерять нажитое тяжелым трудом немудреное свое благополучие. Возвращение Моргунка, убедившегося на фактах новой действительности, что нет и не может быть хорошей жизни вне колхоза, придало наименованию "Страна Муравия" уже новый смысл — Муравия как та "страна", та колхозная счастливая жизнь, которую герой обретает в результате своих поисков.

Александр Трифонович Твардовский

Поэзия / Поэзия / Стихи и поэзия
«Может, я не доживу…»
«Может, я не доживу…»

Имя Геннадия Шпаликова, поэта, сценариста, неразрывно связано с «оттепелью», тем недолгим, но удивительно свежим дыханием свободы, которая так по-разному отозвалась в искусстве поколения шестидесятников. Стихи он писал всю жизнь, они входили в его сценарии, становились песнями. «Пароход белый-беленький» и песни из кинофильма «Я шагаю по Москве» распевала вся страна. В 1966 году Шпаликов по собственному сценарию снял фильм «Долгая счастливая жизнь», который получил Гран-при на Международном фестивале авторского кино в Бергамо, но в СССР остался незамеченным, как и многие его кинематографические работы. Ни долгой, ни счастливой жизни у Геннадия Шпаликова не получилось, но лучи «нежной безнадежности» и того удивительного ощущения счастья простых вещей по-прежнему светят нам в созданных им текстах.

Геннадий Федорович Шпаликов

Поэзия / Cтихи, поэзия / Стихи и поэзия