Читаем Аргонавтика полностью

1150 Мулов чтоб подгонять. И мулы со всеми спешили,     К дому стремясь. Ее возвращенья ждала Халкиопа,     За сыновей опасаясь, расспрашивать стала Медею.     Та же, в мыслях витая, совсем сестре не внимала     И на расспросы ее ничего отвечать не хотела.1155 Рядом с ложем, внизу, она села на малой скамейке*,     Набок склонясь и щеку левой рукой подпирая.     Полные слез глаза в ресницах влажных смотрели     С мыслью, в сколь страшном деле участвовать стала советом.     А Эсонид, повстречавши друзей в том месте, откуда1160 Он от них ушел и ждать себя приказал им,     С ними теперь обратно пошел, обо всем повествуя.     Вместе они к кораблю подошли, где спутники ждали.     Те их ласково встретили, тотчас расспрашивать стали.     Он им все рассказал о замыслах девушки этой1165 И показал ее снадобье грозное. Ид в отдаленье*,     Гневом терзаем, один сидел. А все остальные     Радостно делом своим занялись. Тогда было поздно     В мраке ночном что-нибудь начинать. Поутру же скорее     Двух человек послали к Эету пойти за посевом.1170 Был один из них Теламон, любимец Ареса,     А второй — Эфалид, знаменитый отпрыск Гермеса.     Оба отправились в путь. Не была им тщетна дорога —     Дал посланцам Эет для подвига страшные зубы     Аонийского змея.* Его в Огигее Фиванской1175 Некогда Кадм поразил, в ту пору как шел за Европой.     Змей этот страшный был стражем источника бога Ареса.     Там, идя за коровой, которую дал провожатой     Сам Аполлон ему в прорицании, Кадм поселился.     Зубы же Тритонида богиня, из челюстей вынув,1180 В дар Эету дала, а часть досталась убийце.     Кадм зубами засеял поля Аонийской долины     И поселил там Агенорид тот народ землеродный,     Сколько осталось в живых от копья после жатвы Ареса.     Дал охотно Эет аргонавтам змеиные зубы —1185 Он считал, что Ясон не осилит свое испытанье,     Даже если ярмо на быков наложить он сумеет.     Солнце вдали между тем погружалось в мрачную землю     Мимо самых крайних вершин эфирпов вечерних.     Ночь уже наложила ярмо на коней. А герои1190 Стали готовить себе постель на земле у причалов.     Сразу Ясон, лишь Гелики-Медведицы яркие звезды     Книзу склонились, и с неба спокойный Эфир разливался,     Тайному вору подобно*, пошел в пустынное место,     Взяв с собой все, что нужно; он днем еще приготовил.1195 Арг из стада овцу привел и принес молоко с ней.     Прочее все Ясон забрал с корабельного борта.     Он увидел место вдали, в стороне от дороги, —     Между чистых низких лугов оно расстилалось.     В струях священной реки омыл он нежное тело
Перейти на страницу:

Все книги серии Литературные памятники

Похожие книги

Собрание сочинений. Том 2. Мифы
Собрание сочинений. Том 2. Мифы

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. Во второй том собрания «Мифы» вошли разножанровые произведения Генриха Сапгира, апеллирующие к мифологическому сознанию читателя: от традиционных античных и библейских сюжетов, решительно переосмысленных поэтом до творимой на наших глазах мифологизации обыденной жизни московской богемы 1960–1990‐х.

Генрих Вениаминович Сапгир , Юрий Борисович Орлицкий

Поэзия / Русская классическая проза
Страна Муравия (поэма и стихотворения)
Страна Муравия (поэма и стихотворения)

Твардовский обладал абсолютным гражданским слухом и художественными возможностями отобразить свою эпоху в литературе. Он прошел путь от человека, полностью доверявшего существующему строю, до поэта, который не мог мириться с разрушительными тенденциями в обществе.В книгу входят поэма "Страна Муравия"(1934 — 1936), после выхода которой к Твардовскому пришла слава, и стихотворения из цикла "Сельская хроника", тематически примыкающие к поэме, а также статья А. Твардовского "О "Стране Муравии". Поэма посвящена коллективизации, сложному пути крестьянина к новому укладу жизни. Муравия представляется страной мужицкого, хуторского собственнического счастья в противоположность колхозу, где человек, будто бы, лишен "независимости", "самостоятельности", где "всех стригут под один гребешок", как это внушали среднему крестьянину в первые годы коллективизации враждебные ей люди кулаки и подкулачники. В центре поэмы — рядовой крестьянин Никита Моргунок. В нем глубока и сильна любовь к труду, к родной земле, но в то же время он еще в тисках собственнических предрассудков — он стремится стать самостоятельным «хозяином», его еще пугает колхозная жизнь, он боится потерять нажитое тяжелым трудом немудреное свое благополучие. Возвращение Моргунка, убедившегося на фактах новой действительности, что нет и не может быть хорошей жизни вне колхоза, придало наименованию "Страна Муравия" уже новый смысл — Муравия как та "страна", та колхозная счастливая жизнь, которую герой обретает в результате своих поисков.

Александр Трифонович Твардовский

Поэзия / Поэзия / Стихи и поэзия
«Может, я не доживу…»
«Может, я не доживу…»

Имя Геннадия Шпаликова, поэта, сценариста, неразрывно связано с «оттепелью», тем недолгим, но удивительно свежим дыханием свободы, которая так по-разному отозвалась в искусстве поколения шестидесятников. Стихи он писал всю жизнь, они входили в его сценарии, становились песнями. «Пароход белый-беленький» и песни из кинофильма «Я шагаю по Москве» распевала вся страна. В 1966 году Шпаликов по собственному сценарию снял фильм «Долгая счастливая жизнь», который получил Гран-при на Международном фестивале авторского кино в Бергамо, но в СССР остался незамеченным, как и многие его кинематографические работы. Ни долгой, ни счастливой жизни у Геннадия Шпаликова не получилось, но лучи «нежной безнадежности» и того удивительного ощущения счастья простых вещей по-прежнему светят нам в созданных им текстах.

Геннадий Федорович Шпаликов

Поэзия / Cтихи, поэзия / Стихи и поэзия