Читаем Аргонавтика полностью

100  Быстрый корабль, чтобы там похитить руно золотое     Ночью и увезти поскорей против воли Эета.     Речь ее в дело они претворили тут же поспешно.     Ей помогли взойти на борт и корабль оттолкнули     С берега. Шумно на весла в ряд уселись герои.105  А Медея, на шаг отступив, вновь к суше простерла     Руки в отчаянье. Тотчас Ясон утешать ее начал     Ласковой речью и ободрять печальную в скорби.     В час, когда поселяне дремоту от глаз отгоняют,     Ловчие мужи торопятся встать, на псов уповая,110  До рассветной зари, потому что она ослабляет     Запах звериный и свежий след стирает лучами, —     В этот час Ясон и Медея на берег спустились     К лугу, травою поросшему, с именем «Ложе барана».     Там впервые баран преклонил усталые ноги,115  В этот край принеся на спине Афамантова сына.     Тут же вблизи алтаря закоптелого было подножье —     Фрикс Эолид поставил его в честь Фиксия Зевса;     В жертву принес он там золотого чудо-барана —     Так Гермес повелел, спустившись к нему благосклонно.120  Их вдвоем отпустили герои, вняв Арга совету.     Вот вступили они по тропе в священную рощу     В поисках мощного дуба, руно где повешено было.     С облаком было сходно оно, что при утреннем солнце     Рдеет в жарких его лучах багряным румянцем.125  Около дуба вверх простер огромную шею     Змей неусыпный, глядящий очами быстрыми зорко     На идущих. Страшно шипел он, и звук раздавался     Вдоль берегов большой реки и по роще обширной.     Даже те шипение слышали, кто жили в Колхиде130  Возле истоков Лика вдали от Титановой Эи.     Лик же отходит от потоков бурных Аракса,     С Фасисом воды свои сливая священные, чтобы     Стать единой рекой и влиться в Кавказское море*.     И пробудились от ужаса матери возле младенцев, —135  Дети, едва уснув у них на руках, от шипенья     Стали во сне дрожать, а матери в страхе качать их.     И, как над лесом горящим всегда начинают кружиться     Клубы несметного темного дыма и друг за другом     Быстро взвиваются к небу* в своем непрестанном вращенье,140  Каждый клубком летя отдельно зигзагообразно, —     Так чудовище это свивалось в несметные кольца.     Змей извивался, но девушка смело пред ним предстояла,     Голосом сладким взывая* к помощи Сна, чтоб сильнейший     Между богами пришел усмирить свирепого змея.145  И умоляла богиню ночную, подземных царицу,     Дать до конца свершить, что ею задумано было.     Следовал ей Эсонид, охваченный страхом. Прельщенный     Песней дракон понемногу стал расслаблять напряженно     Скрученный длинный хребет, выпрямляя несчетные кольца, —
Перейти на страницу:

Все книги серии Литературные памятники

Похожие книги

Собрание сочинений. Том 2. Мифы
Собрание сочинений. Том 2. Мифы

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. Во второй том собрания «Мифы» вошли разножанровые произведения Генриха Сапгира, апеллирующие к мифологическому сознанию читателя: от традиционных античных и библейских сюжетов, решительно переосмысленных поэтом до творимой на наших глазах мифологизации обыденной жизни московской богемы 1960–1990‐х.

Генрих Вениаминович Сапгир , Юрий Борисович Орлицкий

Поэзия / Русская классическая проза
Страна Муравия (поэма и стихотворения)
Страна Муравия (поэма и стихотворения)

Твардовский обладал абсолютным гражданским слухом и художественными возможностями отобразить свою эпоху в литературе. Он прошел путь от человека, полностью доверявшего существующему строю, до поэта, который не мог мириться с разрушительными тенденциями в обществе.В книгу входят поэма "Страна Муравия"(1934 — 1936), после выхода которой к Твардовскому пришла слава, и стихотворения из цикла "Сельская хроника", тематически примыкающие к поэме, а также статья А. Твардовского "О "Стране Муравии". Поэма посвящена коллективизации, сложному пути крестьянина к новому укладу жизни. Муравия представляется страной мужицкого, хуторского собственнического счастья в противоположность колхозу, где человек, будто бы, лишен "независимости", "самостоятельности", где "всех стригут под один гребешок", как это внушали среднему крестьянину в первые годы коллективизации враждебные ей люди кулаки и подкулачники. В центре поэмы — рядовой крестьянин Никита Моргунок. В нем глубока и сильна любовь к труду, к родной земле, но в то же время он еще в тисках собственнических предрассудков — он стремится стать самостоятельным «хозяином», его еще пугает колхозная жизнь, он боится потерять нажитое тяжелым трудом немудреное свое благополучие. Возвращение Моргунка, убедившегося на фактах новой действительности, что нет и не может быть хорошей жизни вне колхоза, придало наименованию "Страна Муравия" уже новый смысл — Муравия как та "страна", та колхозная счастливая жизнь, которую герой обретает в результате своих поисков.

Александр Трифонович Твардовский

Поэзия / Поэзия / Стихи и поэзия
«Может, я не доживу…»
«Может, я не доживу…»

Имя Геннадия Шпаликова, поэта, сценариста, неразрывно связано с «оттепелью», тем недолгим, но удивительно свежим дыханием свободы, которая так по-разному отозвалась в искусстве поколения шестидесятников. Стихи он писал всю жизнь, они входили в его сценарии, становились песнями. «Пароход белый-беленький» и песни из кинофильма «Я шагаю по Москве» распевала вся страна. В 1966 году Шпаликов по собственному сценарию снял фильм «Долгая счастливая жизнь», который получил Гран-при на Международном фестивале авторского кино в Бергамо, но в СССР остался незамеченным, как и многие его кинематографические работы. Ни долгой, ни счастливой жизни у Геннадия Шпаликова не получилось, но лучи «нежной безнадежности» и того удивительного ощущения счастья простых вещей по-прежнему светят нам в созданных им текстах.

Геннадий Федорович Шпаликов

Поэзия / Cтихи, поэзия / Стихи и поэзия