Читаем Аргонавтика полностью

800  Ну, а теперь скажу я тебе непреложное слово:     Сын твой однажды войдет в Элисий, жилище блаженных.     Ныне нянчат его* в покоях кентавра Хирона     (Ведь твоего молока он лишен) твои сестры наяды.     Должно потом ему стать супругом Медеи, Эета805  Дочери. Ты как ее свекровь окажи-ка невестке     Помощь, а с ней и Пелею. Зачем все время сердиться?     Он виноват. Но ошибки даже с богами бывают.     Думаю я, что Гефест, внимая приказу, уймется     И раздувать перестанет огни. И верно, Гиппотов810  Сын удержит Эол порывы быстрые ветров,     Мирному дуть предоставив Зефиру, пока они вступят     В гавань феаков. А ты позаботься, чтоб им возвратиться     Мирно. Пусть страх один перед скалами в них сохранится     И перед волнами грозными. С сестрами ты поддержи их.815  Также не дай беспомощным им столкнуться с Харибдой;     Пусть она всех не умчит, с потоком корабль поглощая.     Пусть они не осмелятся плыть и у страшной пещеры     Злоумышленной Скиллы* Авсонской, которую Форку     Встарь родила Ночная Геката, чье имя Кратейя820  Между людей. Смотри, чтоб, набросившись, в челюстях страшных     Не погубила она наилучших мужей средь героев,     А направь корабль туда, где возможен, пусть малый,     Гибели жуткий обход». И ей отвечала Фетида:     «Если, конечно, мощь огня и буйные бури825  Стихнут, тогда я смело сказать была бы готова,     Что Арго спасу я даже в схватке с волнами.     Только пусть шумит Зефир. Теперь отправляться     Время мне пришло в мой путь, и долгий и длинный,     К сестрам моим, которые мне всеконечно помогут.830  Нужно еще мне туда, где корабль стоит на причале,     И напомнить пловцам, что с зарею им в путь отправляться».     Молвила и, с Эфира слетев, погрузилась в пучину     Темного моря. Там себе в помощь окликнула прочих     Милых сестер Нереид. А они, услыхав ее голос,835  Ей навстречу пошли. Фетида им сообщила     Геры наказ и всех отослала в Авсонию к морю.     А сама, скорей чем перун или восходящего солнца     Первый луч, когда солнце встает у края земного,     Быстро помчалась по морю седому, пока не достигла840  Суши Тирренской страны и дальнего берега Эи.     Там и Арго и героев нашла. Они развлекались     Диска и стрел метанием. Встала она и коснулась     Сына Эака, Пелея, рукой — он был ей супругом.     Больше никто ее не увидел, была она зрима845  Лишь одному Пелею, и так она говорила:     «Дольше нельзя вам теперь пребывать у Тирренского моря.     На корабле быстроходном плывите отсюда с рассветом —     Гера так приказала, заступница ваша. Для Геры     Все Нереиды толпой соберутся Арго переправить
Перейти на страницу:

Все книги серии Литературные памятники

Похожие книги

Собрание сочинений. Том 2. Мифы
Собрание сочинений. Том 2. Мифы

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. Во второй том собрания «Мифы» вошли разножанровые произведения Генриха Сапгира, апеллирующие к мифологическому сознанию читателя: от традиционных античных и библейских сюжетов, решительно переосмысленных поэтом до творимой на наших глазах мифологизации обыденной жизни московской богемы 1960–1990‐х.

Генрих Вениаминович Сапгир , Юрий Борисович Орлицкий

Поэзия / Русская классическая проза
Страна Муравия (поэма и стихотворения)
Страна Муравия (поэма и стихотворения)

Твардовский обладал абсолютным гражданским слухом и художественными возможностями отобразить свою эпоху в литературе. Он прошел путь от человека, полностью доверявшего существующему строю, до поэта, который не мог мириться с разрушительными тенденциями в обществе.В книгу входят поэма "Страна Муравия"(1934 — 1936), после выхода которой к Твардовскому пришла слава, и стихотворения из цикла "Сельская хроника", тематически примыкающие к поэме, а также статья А. Твардовского "О "Стране Муравии". Поэма посвящена коллективизации, сложному пути крестьянина к новому укладу жизни. Муравия представляется страной мужицкого, хуторского собственнического счастья в противоположность колхозу, где человек, будто бы, лишен "независимости", "самостоятельности", где "всех стригут под один гребешок", как это внушали среднему крестьянину в первые годы коллективизации враждебные ей люди кулаки и подкулачники. В центре поэмы — рядовой крестьянин Никита Моргунок. В нем глубока и сильна любовь к труду, к родной земле, но в то же время он еще в тисках собственнических предрассудков — он стремится стать самостоятельным «хозяином», его еще пугает колхозная жизнь, он боится потерять нажитое тяжелым трудом немудреное свое благополучие. Возвращение Моргунка, убедившегося на фактах новой действительности, что нет и не может быть хорошей жизни вне колхоза, придало наименованию "Страна Муравия" уже новый смысл — Муравия как та "страна", та колхозная счастливая жизнь, которую герой обретает в результате своих поисков.

Александр Трифонович Твардовский

Поэзия / Поэзия / Стихи и поэзия
«Может, я не доживу…»
«Может, я не доживу…»

Имя Геннадия Шпаликова, поэта, сценариста, неразрывно связано с «оттепелью», тем недолгим, но удивительно свежим дыханием свободы, которая так по-разному отозвалась в искусстве поколения шестидесятников. Стихи он писал всю жизнь, они входили в его сценарии, становились песнями. «Пароход белый-беленький» и песни из кинофильма «Я шагаю по Москве» распевала вся страна. В 1966 году Шпаликов по собственному сценарию снял фильм «Долгая счастливая жизнь», который получил Гран-при на Международном фестивале авторского кино в Бергамо, но в СССР остался незамеченным, как и многие его кинематографические работы. Ни долгой, ни счастливой жизни у Геннадия Шпаликова не получилось, но лучи «нежной безнадежности» и того удивительного ощущения счастья простых вещей по-прежнему светят нам в созданных им текстах.

Геннадий Федорович Шпаликов

Поэзия / Cтихи, поэзия / Стихи и поэзия