Ариэль Шарон. Война и жизнь израильского премьер-министра

„Всем на улицу! — приказали они. — Если у вас есть грудные дети, возьмите их с собой“. Угрожая оружием, они отводили мужчин и юношей в одну сторону, женщин и детей — в другую. По словам Лейлы эти люди принадлежали к отрядам так называемой „армии свободного Ливана“, возглавляемой известным головорезом майором Хаддадом. Кроме них, Лейла видела на улицах лагеря израильских солдат и бойцов из формирований фалангистов…»

Прервем на минуту цитирование. Любому опытному журналисту при чтении этих строк бросается в глаза то, что САМА СВИДЕТЕЛЬНИЦА утверждает, что действующие в лагере вооруженные люди были бойцами «армии Свободного Ливана». А вот то, что «кроме них, Лейла видела на улицах лагеря израильских солдат и бойцов из формирований фалангистов», очень напоминает последующую редакторскую ставку. Во всяком случае, это уже не слова самой Лейлы, а замечание автора статьи, который вдобавок, чтобы выглядеть убедительнее, запутывает читателя: ведь бойцы армии Свободного Ливана и фалангисты — это практически одно и то же.

Впрочем, продолжим вчитываться дальше:

«Все произошло в считанные секунды. Отойдя на несколько шагов, убийцы вскинули автоматы и открыли огонь по безоружным людям.

Мужчины и юноши (среди них муж и два сына Лейлы) были убиты все до одного. „Я видела женщину с младенцем на руках, — рассказывала Лейла. Ее убили, а ребенок чудом остался жив. Один из людей Хадада сказал: „Его надо прикончить“, и тут же задушил его собственными руками…“

Как видим, израильтян в представленной чудовищной картине опять нет — речь идет только о фалангистах. Впрочем, тут журналист или редактор, похоже, и сами сознали свою „оплошность“ и поспешили ввести их в рассказ Лейлы:

„Как вы определили, что среди солдат были израильтяне?“ — спросил Лейлу корреспондент газеты. „Они объяснялись на иврите, — сказала она. — Один из них разговаривал по полевому телефону. Он докладывал о том, что творилось вокруг“.

И снова вслед за великим Станиславским автору этих строк, проработавшему не один десяток лет в журналистике и не раз делавшему репортажи с места событий из различных „горячих точек“, хочется воскликнуть: „Не верю!“

Даже если допустить, что Лейла знала иврит и могла отличить его от других языков, трудно поверить в то, что в стоявшем в это время в лагере криках и грохоте она была в состоянии расслышать, на каком языке наговаривал в рацию сообщение какой-то солдат.

Впрочем, даже если все-таки допустить, что так оно и было, это опять-таки ничего не доказывает: многие ливанские христиане, часто общаясь с израильтянами, знали иврит, и человек, говоривший по рации на этом языке, мог быть тем же Али Хубейкой, выехавшим в Шатилу и сообщавшим полковнику Ярону о происходящем, вводя по ходу делу того в заблуждение.

И, наконец, последний абзац свидетельства Лейлы:

„Солдаты из воинства Хадада и фалангисты с повязками „МР“ („военная полиция“) на рукавах оттаскивали трупы. Не забывая при этом обшаривать карманы в поисках денег и драгоценностей. „Всюду была кровь, — рассказывает Лейла, — и убийцы наскоро засыпали ее песком“…“

И вновь, как мы видим, ни слова об израильтянах.

А вот еще одна неумело состряпанная той же газетой фальшивка — свидетельство некого жителя Шатилы Ибрагима Насера:

„Это началось вечером 16 сентября. Мы с женой и детьми были у друзей в северной части лагеря и только поэтому остались живы. В тот день после длительного артобстрела израильские танки показались на главных улицах южной части лагеря и перекрыли все выходы. Мы слышали стрельбу, видели осветительные ракеты, но не придали этому особого значения, так как за долгие годы жизни в лагере привыкли к выстрелам. А ведь это было настоящее побоище — они уничтожали всех подряд“.

Как, находясь ночью в северной части лагеря, Ибрагим Насер умудрился увидеть израильские танки в южной, непонятно. Но вот в одном месте он проговаривается»: за долгие годы жизни в лагере он привык к выстрелам. Любопытно, кто же это так часто стрелял в Шатиле все эти годы — ведь израильтяне вошли в Бейрут только после 13 июня? Очевидно, в лагере «долгие годы» шли тренировки террористов — они были таким рутинным явлением, что к ним попросту привыкли…

Самое грустное, как уже было сказано, заключается в том, что этой горе лжи поверили. И эта гора всей своей многотомной тяжестью навалилась на министра обороны Израиля Ариэля Шарона.

Глава 8. И один в поле воин

Война в Ливане вызвала небывалый взрыв общественного возмущения в Израиле. Сомнениями израильтян в том, насколько нужно было начинать эту войну, нести такие потери, врываться на территорию соседнего государства решили воспользоваться лидеры находящегося в оппозиции левого политического лагеря для того, чтобы нанести удар по позициям правых.