Ариэль Шарон. Война и жизнь израильского премьер-министра

Одним из ударов, который нанес Шамир по Ариэлю Шарону в преддверии этого заседания, стала публикация в «Едиот ахронот» воспоминаний бывшего члена организации ЛЕХИ Йосефа Менакеса. По словам Менакеса, будучи членом «Хаганы», Арик в 1947 году участвовал в преследовании членов ЭЦЕЛя и ЛЕХИ. Менакес вспоминал, как он пытался провезти в Тель-Авив оружие и по дороге на него напал Арик вместе с еще несколькими юнцами из «Хаганы». Менакис бросился бежать, но те догнали его и стали избивать палками…

Если учесть, что ядро правого лагеря составляли бывшие члены ЛЕХИ и ЭЦЕЛя, то это был очень сильный удар — после такой публикации от Арика должны были отвернуться многие сторонники правого лагеря, в том числе и члены Центра «Ликуда».

Шарону в сложившейся ситуации не оставалось ничего другого, как оправдываться. Он утверждал, что никогда в жизни не встречался с Менакесом и никогда не участвовал ни в операции «Сезон», ни в других акциях, которые левые проводили против правых. «Более того, — добавил Арик, — мой покойный отец, бывший убежденным сторонником Жаботинского, взял с меня клятву, что я никогда не буду участвовать в чем-то подобном».

Однако при этом Шарон вовсе не собирался превращаться в мальчика для битья — самый главный из подготовленных им для Шамира сюрпризов ждал последнего непосредственно на заседании Центра партии.

* * *

Шарон прекрасно понимал, насколько популярен Ицхак Шамир в партии и в народе, а, следовательно, и то, насколько опасно для него лично намерение Шамира заручиться поддержкой Центра, а затем потребовать его, Арика, смещения с поста Центра. А, значит, решил Арик, нельзя ни в коем случае дать Шамиру завладеть вниманием членов Центра и провести намеченные им голосования. Сама попытка Шамира сместить Арика с третьего по значению поста в партийной иерархии должна превратиться в фарс и закончиться пшиком.

И потому Шарон продумывал план проведения этого заседания с не меньшей тщательностью, чем он когда-то разрабатывал план штурма Абу-Агейлы или форсирования Суэцкого канала.

Еще за три дня до этого заседания Шарон, Модаи и Леви обзвонили лично всех своих сторонников среди членов Центра партии и велели им явиться в «Ганей-Тааруха» за несколько часов до начала собрания. Явившись, они должны были занять все места в первых рядах зала, и при необходимости свистом и оскорбительными выкриками заглушить речь Шамира.

За день до этого Шарон спросил у своего ближайшего помощника Ури Шани, заменившего ему хлопнувшего дверью Исраэля Каца, сможет ли тот в определенный момент, по знаку Арика, отключить микрофон, в который будет говорить Шамир, и вообще все остальные микрофоны в зале, кроме микрофона председателя Центра партии. Шани ответил утвердительно, и так как именно он в качестве личного секретаря председателя Центра партии отвечал за все организационные вопросы, без труда справился с поставленной перед ним задачей. Арик как председатель Центра партии должен был сидеть в центре стола президиума и оттуда вести заседание — и Шани настроил его микрофон на полную громкость, а заодно на всякий случай прибил к столу гвоздями — чтобы никто даже при всем желании не смог его отобрать у Шарона. Одновременно микрофон на трибуне Центра, с которой должен был говорить Шамир, был настроен на минимальную громкость и мог, как и еще несколько стоящих непосредственно в зале микрофонов, быть мгновенно отключен простым нажатием кнопки на пульте.

Но на этом приготовления Шарона к заседанию Центра партии не закончились.

Явившись днем в свой кабинет в министерстве торговли и промышленности, он заперся в нем на ключ, положил перед собой стопку бумаги и долго что-то писал, выверяя каждое слово и то и дело выбрасывая черновики написанного в корзину. Наконец, Арик вроде бы остался доволен написанным и, сделав 20 копий подготовленного им текста, положил их в портфель, а все черновики тут же уничтожил.

В назначенный час, когда в зале собралось все 3000 членов Центра партии, и в самом его воздухе была разлита напряженность перед предстоящей политической схваткой, Арик, сидя за столом президиума, открыл заседание совершенно неожиданной фразой.

— Для начала, — сказал он, — я бы хотел зачитать письмо, которое сегодня днем отправил на имя премьер-министра (и которое, надо заметить, Шамир никак не мог успеть получить, но об этом Шарон не сказал ни слова).

— Вот текст этого письма, — продолжил Шарон, заметив, что привлек внимание как своих сторонников, так и противников. «Уважаемый, господин премьер-министр. Вы можете быть довольны: я подаю вам свое прошение об отставке. Я решил уволиться из состава кабинета министров…»

Здесь Арик снова сделал паузу, давая залу возможность осмыслить только что сказанные им слова, которые произвели эффект разорвавшейся бомбы. Многие члены Центра в самом прямом смысле этого слова не поверили своим ушам и стали переспрашивать у своих товарищей: «Ты слышал, что он сказал? Он действительно подает в отставку?!..»

Наконец, когда в пораженном зале снова установилась мертвая тишина, Шарон продолжил зачитывать свое письмо: