Ариэль Шарон. Война и жизнь израильского премьер-министра

Наконец, в 7.50, когда до начала заседания остается десять минут, Нетаниягу передал секретарю правительства Исраэлю Маймону, что „группа товарищей“ („хеврута“) требует от премьер-министра, чтобы он их принял и выслушал.

— Что это еще за группа товарищей? — спрашивает уже сидящий в зале заседаний Ариэль Шарон.

— Ну, это Биби и компания, — говорит Маймон.

— Передай им, что если они хотят прийти и поговорить, то пусть приходят сюда, тем более, что скоро нам всем голосовать. И еще передай: если они хотят мне чем-то угрожать, то пусть знают, что не на того напали! Я на угрозы, провокации и дешевые штучки типа „Выйдем — есть разговор!“ не поддаюсь.

В этот момент Нетаниягу и его „группу товарищей“ ожидает еще один удар: они узнают, что во время беседы с Шароном Звулун Орлев выставил премьеру ультиматум, но при этом добавил, что в отставку он подает не немедленно, а через 14 дней.

— Если так, — говорит Нетаниягу, — то нам тоже некуда торопиться: мы тоже можем сказать премьеру, что даем ему 14 дней на то, чтобы принять решение о референдуме, и если он спустя две недели откажется, уходим в отставку.

Между тем, торопиться им вроде бы есть куда: стрелки часов показывают 20.05.

В 20.00 Шарон поднялся на трибуну, и в этот момент любой из телеведущих с полным правом мог сказать: „Говорит и показывает Иерусалим. Работают все радиостанции и телеканалы Израиля“ — не было в тот час ни одного электронного СМИ, которое не прервало бы свои обычные программы ради того, чтобы в прямом эфире передать речь главы правительства.

И уже в самом начале выступления Шарона стало ясно, что бой предстоит жаркий — его речь не раз и не два прерывали резкие реплики его оппонентов.

Доводы Шарона в пользу своего плана сводились к следующему:

— Ликвидация поселений Гуш-Катифа приведет к тому, что армия перестанет охранять поселенцев и, соответственно, уменьшится число терактов, а значит, и жертв среди военнослужащих и представителей гражданского населения.

— Размежевание наряду с продолжающимся строительством разделительного забора укрепит общую безопасность Израиля и его граждан.

— Размежевание как шаг доброй воли со стороны Израиля позволит улучшить его имидж в глазах международной общественности.

— Размежевание придает юридическую силу письму президента Буша, в котором США обязуются поддержать требования Израиля, чтобы в рамках окончательного урегулирования было денонсировано право палестинских беженцев на возвращение и утверждено право аннексии Израилем крупных поселенческих анклавов в Иудее и Самарии.

„В последнее время меня часто обвиняют в том, что я нарушил свои предвыборные обещания, — сказал Ариэль Шарон в заключение своей речи. — Но разве я еще до выборов не говорил о том, что собираюсь пойти на очень болезненные уступки?! Но, повторяю, это — те жертвы, на которые мы вынуждены идти во имя мирного будущего нашей страны!“

Но если Шарон делал ставку на убеждение, то глава оппозиции и известный политический оратор Шимон Перес решил опередить противников плана Шарона и обрушил на их головы шквал обвинений.

„Почему Щаранский в свое время поддержал договор „Уайт плантейшн“, согласно которому Израиль должен был отдать 13 процентов территории Иудеи и Самарии, а сегодня отказывается поддержать выход из Газы?! Что — Газа важнее Иудеи и Самарии?!“

Расчет Переса был беспроигрышным — не будучи депутатом Кнессета, Щаранский попросту не мог ему ответить. А если бы мог, то, наверное, заметил бы, что в основу того соглашения был положен принцип „дадут — получат!“, что Нетаниягу сразу же оговорил: без принципа взаимности это соглашение недействительно, и так оно в итоге и оказалось, а вот односторонние уступки — это гибель, это стимул для новой волны террора и т. д.

Впрочем, у каждого, кто сидел в зале в тот момент, было что сказать. Каждый из выступающих, независимо от того, принадлежал он к сторонникам или противникам плана Ариэля Шарона, был по-своему прав…

В 20.15. скамьи оппозиции в зале заседаний Кнессета были заполнены, но на местах для представителей коалиции явно зияют пустоты.

„Где Биби?!“ — с саркастической интонацией в голосе вопрошает лидер слившейся с „Аводой“ партии „Ам эхад“ Амир Перец, и в ответ ему раздаются едкие смешки — никто на скамьях опопзиции не собирается скрывать своей откровенной ненависти к Нетаниягу.

— Биби-сакини! („Биби-головорез“) — бросает под общий хохот на весь зал Йоси Сарид, явно в надежде приклеить Нетаниягу новую кличку.

— Он сбежал! — почти кричит в унисон Сариду Далия Ицик.

На трибуну поднимается Шимон Перес.

— Если Нетаниягу не уважает собственные обещания, что он вообще делает в Кнессете?! — вопрошает он.

В этот момент Ахмед Тиби входит в зал заседаний и начинает буквально силой выталкивать из него тех своих товарищей, которые собрались голосовать „против“ — ему нужно время, чтобы объяснить им, почему они не должны этого делать.

— Не будьте идиотами! — орет им Тиби в коридоре. — Если вы голосуете против, к вам присоединяется Нетаниягу и другие, и счет становится 62:57!