Ариэль Шарон. Война и жизнь израильского премьер-министра

Самое любопытное заключается в том, что и после этого скандала Шарон отнюдь не распрощался с мечтой о возвращении в армию. «Что ж, я могу стать начальником генштаба и после Моты Гура», — сказал он премьеру, — и попросил его вернуть ему статус генерала запаса и должность полевого офицера по особым поручениям на случай возникновения чрезвычайной ситуации.

Видимо, разгадав намерения Шарона, министр юстиции Хаим Цадок поспешил немедленно провести через Кнессет закон, по которому кадровый офицер или офицер запаса в звании старше полковника не может занимать пост депутата Кнессета. Этот закон справедливо получил название «закон Шарона» — по той простой причине, что принимался он исключительно для Арика.

И 16 декабря 1974 года разразилась новая буря: Ариэль Шарон сделал то, чего от него никак не ожидали — он подал в отставку с поста депутата Кнессета.

«Я весьма сожалею, но то антидемократическое решение, которое приняло правительство, пойдя на утверждение „закона Шарона“, вынуждает меня покинуть ряды народных избранников ради того, что бы реализовать элементарное право каждого гражданина — числиться в резерве армии его страны», — говорилось в заявлении Шарона об его отставке.

В Кнессете по поводу ухода Шарона ни в коалиции, ни в оппозиции никто особо не переживал. Да и кому он был там нужен — этот язвительный, неуживчивый и такой скандальный Арик?!

* * *

Уйдя с поста депутата, Арик поспешил на резервистские сборы и вскоре появился в штабе Южного округа. Он попытался сразу же включиться в его работу и приступил к разработке детального плана размещения армии в Синае с учетом линии прекращения огня. Но начальник генштаба Мота Гур представленный им план с ходу отверг, заявив, что в нем имеется множество просчетов и что вообще составлением плана займется генштаб, а не какой-то офицер по особым поручениям…

Прошло еще несколько дней, пока до Арика окончательно дошло, что его новая должность является фикцией и, пока во главе армии стоит его давний недруг Мота Гур, рассчитывать ему не на что. Разочарованный и опустошенный он вернулся на ферму «Ха-Шикмим», решив погрузиться в хозяйственные заботы.

И, нужно сказать, что это было весьма кстати. После Войны Судного Дня израильское сельское хозяйство находилось в глубоком кризисе, а в «Ха-Шикмим» дела вообще шли из рук вон плохо — ферма приносила сплошные убытки, Лили с ее управлением не справлялась, и отдавать взятые на ее покупку ссуды было нечем.

Проанализировав ситуацию на рынке, Арик решил заняться выращиванием дынь и арбузов, которые под негевским солнцем зрели круглый год, давая прекрасный урожай. Наняв несколько десятков рабочих, среди которых были как евреи, так и арабы, Шарон энергично принялся за дело.

Вместе с рабочими он с утра до ночи возился в поле или в упаковочном цеху, лично проверяя, чтобы на предназначенных к продаже на экспорт арбузах не было ни одной вмятины или царапины.

Шарон разделил своих рабочих на бригады и в некоторых из них поставил бригадирами арабов. Это не очень понравилось рабочим-евреям, но Арик поспешил разъяснить, что для него национальность человека никогда особого значения не имела — если, конечно, речь шла о друзьях, а не о врагах. А так как он считает работающих на поле арабов такими же своими друзьями, как евреев, то и ставить во главе бригад будет тех, кто этого достоин…

Уже из этого эпизода можно понять, как строил Шарон свои отношения с нанятыми им рабочими, а потому не приходится удивляться, что вскоре они стали относиться к нему с тем же обожанием, какое некогда испытывали к Шарону его солдаты.

Лили была счастлива — дела на ферме явно налаживались, Арик каждый вечер был дома, рядом с нею и детьми, он тоже казался вполне счастливым человеком, а больше ей ничего от жизни было и не надо.

Но летом 1975 года, почти полгода спустя после ухода Шарона из политики, в их большом доме неожиданно раздался звонок из канцелярии премьер-министра. Арик взял трубку, выслушал сообщение секретарши и произнес только три слова:

— Хорошо. Скоро буду.

— Ты куда?! — вскинулась Лили, увидев, что он достает из шкафа свою любимую клетчатую рубашку.

— Да я не надолго — в Иерусалим и обратно! — успокоил ее Арик.

Вернулся он за полночь — весь светясь от счастья.

— Ты не поверишь, — сказал он Лили. — Рабин предложил мне стать его советником по вопросам обороны и безопасности!