Ариэль Шарон. Война и жизнь израильского премьер-министра

Министра сельского хозяйства Ариэля Шарона встречали в Александрии с королевскими почестями — с красной дорожкой, почетным караулом, исполнением гимнов Израиля и Египта, с почетным эскортом из «Мерседесов» и мотоциклистов. В качестве места встречи с израильскими гостями египтяне выбрали самый фешенебельный ресторан города, который на время закрыли для остальных посетителей. Начальник оперативного отдела египетского генштаба генерал Лабиб долго беседовал с хозяином ресторана, выбирая меню, пока, наконец, оставшись довольным сделанным выбором, не отпустил того кивком головы. По молчаливому уговору между гостями и хозяевами председательствовал за столом министр обороны Египта генерал Али, уделявший главное внимание самому высокому с его точки зрения гостю — Ариэлю Шарону.

— Вы считаетесь у нас лучшим израильским генералом, — сказал Али. — Как вы расцениваете боеспособность нашего солдата и израильской армии в целом?

— Когда египтяне сражались, они стояли насмерть, — ответил Шарон.

Сидевшие вокруг стола египетские генералы заулыбались — ответ понравился.

— Но я бы предпочел говорить не о прошлом, а о будущем… — продолжил Шарон.

Переговоры начались, стороны стали высказывать свое мнение по различным вопросам, и тут-то и выяснилось, что, несмотря на все уважение к Шарону, египетские генералы отнюдь не спешат пойти на какие-либо уступки. Уже поздно вечером Арик позвонил Лили, а потом матери — ему важно было знать не только, как у обеих идут дела, но и какая стоит погода в Израиле, каково настроение у фермеров и, конечно, что говорят в народе по поводу его визита в Египет.

— Не верь им, Арик! Умоляю тебя, не верь им! — сказала в трубку Вера.

Эти давние слова своей матери Ариэль Шарон припомнил летом 2005 года, когда автор этих строк спросил его, насколько он доверяет египтянам, передавая под их контроль узкий Филадельфийский коридор, отделяющий Газу от Египта. От прямого ответа на вопрос Шарон, как всегда, уклонился.

Насколько успешными были контакты Шарона с египтянами можно судить хотя бы потому, что 26 марта 1979 года в Вашингтоне был подписан окончательный израильско-египетский договор, в нем не было ни слова ни о Газе, ни о Западном береге, ни об Иерусалиме, ни о палестинцах. Но вот отстоять еврейские поселения на Синае Шарону не удалось — согласно договору, Израиль должен был в течение двух лет полностью оставить Синай.

Впоследствии отношения Шарона с египтянами и, прежде всего, с Анваром Садатом стали еще ближе, и в 1981 году он стал особенно частым гостем в каирском дворце президента: Садат решил использовать знания и опыт Шарона для подъема сельского хозяйства Египта.

Началось все с того, что во время очередной встречи с Шароном Садат пожаловался ему, что значительная часть территории его страны совершенно бесплодна.

— Ну, — улыбнулся Шарон, — бесплодность — это очень условное понятие. Когда мои родители прибыли в Кфар-Малаль — поселок, в котором я вырос, — перед ними тоже была, как им казалось, совершенно бесплодная земля. Если бы видели, какие сейчас на этом месте сады и поля! Современные технологии позволяют выращивать пищевые и кормовые культуры даже на песчаных дюнах. Нужна лишь правильная система мелиорации и выбор культур для посадки. Кое-что можно наметить даже просто по карте…

Саддат никогда не пользовался электрической кнопкой для вызова прислуги — он просто хлопнул в ладоши. Хлопнул не сильно, так что, как подумал Шарон, его вряд ли услышали за массивными дверями кабинета. Но буквально через несколько секунд дверь отворилась, и в нее осторожно заглянул молодой дежурный офицер.

— Притащи-ка нам карту юга страны! — велел ему Садат.

Разложив карту на роскошном афганском ковре, Садат пригласил Шарона прилечь на пол рядом с ним.

Больше двух часов два солидных взрослых человека пролежали на полу возле карты. Шарон делал на ней карандашом пометки, какие инженерные и сельскохозяйственные работы он бы лично провел для того, чтобы превратить примыкающие к Судану пустынные земли Египта в цветущий сад.

— Конечно, если бы я видел эти земли собственными глазами, я бы дал еще более конкретные советы, — сказал, наконец, Шарон.

— А в чем проблема? — удивился Садат. — Сейчас я вызову самолет, и мы полетим.

Глядя в иллюминатор самолета, Шарон держал на коленях карту и делал на ней все новые пометки карандашом. Неожиданно он поднялся и сказал, что хочет направлять пилотов, чтобы лучше разглядеть какой-то особенно приглянувшийся ему участок.

— Ниже… Еще ниже… А сейчас заложите левый вираж… — отдавал Шарон указания, сидя в кабине пилотов.

— А знаете, господин генерал, я ведь бомбил ту самую переправу, которую вы навели через Суэц, — вдруг сказал египетский летчик. — Потом ваши меня сбили, но я успел выпрыгнуть с парашютом…

— А сейчас мы летим вместе в одном самолете и думаем, как сделать так, чтобы оба наших народа жили лучше. Это и есть настоящий мир! — ответил Шарон.

Прошел всего месяц после того облета египетских просторов, и в кабинете Шарона раздался звонок.