Ариэль Шарон. Война и жизнь израильского премьер-министра

— Салам алейкум, Ариэль, — сказал в трубку Садат. — Как поживаете? Как ваше здоровье?

— Шалом алейхем, — ответил Шарон на иврите, — спасибо, на здоровье не жалуемся и всегда готовы, в меру возможностей, оказать любую услугу нашему другу президенту Египта.

— Мне вот что бы хотелось, Арик, — уже вполне серьезно продолжил Садат. — Помнишь, ты говорил, что у нас в Египте может расти виноград? Можешь ли ты в течение двух-трех дней доставить к нам команду ваших специалистов, чтобы они помогли разбить виноградники?

— Само собой, могу, — ответил Шарон, одновременно прикидывая, насколько вообще реально собрать такую команду в столь короткие сроки.

Бригада израильских агрономов и мелиораторов была собрана за сутки. Когда Шарон разъяснил, что от них потребуется, те задали лишь один вопрос: есть ли у египтян необходимое оборудование?

— Вообще-то в Египте все есть, — мудро ответил Шарон, — но на всякий случай давайте возьмем свое.

Встретив Шарона вместе с израильской делегацией в Каире, Садат повез гостей… в свою родную деревню — именно в ней он, как выяснилось, и собирался разбить виноградник. Прихваченное с собой из Иерусалима оборудование оказалось кстати — у местных крестьян его не было.

В результате все работы по посадке первого виноградника были закончены в течение нескольких дней. Израильские специалисты спешили: еще немного — и сажать виноград было бы поздно.

Спустя месяц Садат привез членов египетского парламента в свою деревню, показал им виноградник и произнес:

— Вот это чудо израильтяне сотворили за несколько дней. Что вы теперь думаете — стоит дружить с этой страной или нет?!

Историки до сих пор спорят о том, какими были бы отношения между Израилем и Египтом, какой мощный политический блок они могли бы составить, если бы Анвар Садат пробыл бы на президентском посту еще хотя бы лет десять. Но исламские фундаменталисты не простили Садату мира с Израилем — в сентябре 1981 года пуля фанатика оборвала жизнь одного из самых великих политиков Ближнего Востока. Место Садата на посту президента Египта занял Хусни Мубарак, с которым у Арика тоже были неплохие отношения, но все-таки не такие близкие, как с Анваром Садатом.

Между тем, Шарону мир с Египтой тоже дался дорогой ценой — хотя, конечно, и не такой дорогой и страшной, как Садату.

* * *

14 сентября 1978 года, во время драматического, определившего судьбу мира с Египтом разговора между Менахемом Бегиным и Ариэлем Шароном к нему в гости как раз заехал один из лидеров поселенческого движения «Гуш Эмуним» Гершон Шифт. Закончив разговор с Бегиным, Арик тут же рассказал Шифту о том, что он только что дал согласие на снос всех еврейских поселений на Синае, включая Ямит.

Шифт был в шоке. Не желая выслушивать какие-либо объяснения от Шарона, почему тот дал Бегину подобный совет, он немедленно вышел из его дома и поспешил в штаб «Гуш Эмуним», чтобы сообщить о том, что произошло.

— Арик предал всех нас, — сказал Шифт. — Теперь все зависит от того, сможем ли мы поднять народ на борьбу против Бегина и Шарона.

Но очень скоро лидеры поселенцев осознали всю двойственность своего положения. С одной стороны, они были категорически против отступления Израиля из Синая, а, значит, им нужно было срочно организовать мощное движение протеста против этого плана правительства, то есть и против Шарона. Но вместе с тем Шарон оставался их главным союзником в деле создания новых поселений в Иудее, Самарии и Газе. Выступить против него — значило нанести удар по поселенческому движению в целом. Именно это раздвоение в итоге и привело к тому, что движение сопротивления против сноса еврейских поселений на севере Синая оказалось не таким мощным, каким могло бы быть.

Тактика борьбы, которую выбрали поселенцы, заключалась в том, чтобы на всех демонстрациях и в прессе объяснять важность сохранения синайских поселений как для настоящего, так и для будущего Израиля, но при этом воздерживаться от прямых атак на Шарона, который вдруг начал уклоняться и от публичных выступлений, и от общения с прессой.

— Почему мы должны верить египтянам?! Почему мы должны отказываться от наших поселений на Синае в обмен на клочок бумаги, который Анвар Садат дал Бегину?! — вопрошали лидеры поселенцев на демонстрациях. — И к чему это приведет в будущем?! Разве после того, как Садат получит весь Синай, до последнего сантиметра, другие арабские лидеры согласятся пойти на какие-то уступки? Нет, Асад после этого потребует все Голаны, а Иордания и палестинцы — всю территорию Иудеи и Самарии! Израиль вынужден будет вернуться в границы 1967 года, в те самые границы, в которых он не сможет защитить себя в случае новой войны — в границы Освенцима!

Нужно сказать, что все эти доводы не были лишены логики, но все они в глазах израильского обывателя разбивались о тот факт, что Бегин и Шарон согласились на отдачу синайских поселений, а эти двое уж никак не могут быть предателями национальной идеи и наверняка знают, что делают.