Арина

— А что я у тебя не видел?

— Ты поможешь мне в одном эксперименте.

— Что?!

— Понимаешь, я решил гипнопедией заняться. Ты же знаешь английский, а я не знаю.

— Отец тебе такую гипнопедию покажет…

— А что мне отец? Это не какое-нибудь шарлатанство, ученые занимаются. К тому же у нас и дома никого нет. Старики в гости умотали, сестра за город уехала. Самый удобный момент.

— Научи тебя языку — ты в иностранку влюбишься.

Игорь поднимает воротник, смотрит на другую сторону улицы, где среди белого дня вдруг зажигаются слова «Ресторан «Якорь». Потом с обидой говорит:

— Тебе, старик, хорошо шутить, ты школу с английским кончал. У тебя перспектива. Получишь первый класс, потом могут за рубеж послать. Нашего посла возить в какой-нибудь там Канаде. Сила! О’кэй!.. А что ждет меня?.. Но если не хочешь, не надо. И другого ассистента найду.

Я смотрю на часы. Скоро уже обед. У Борьки, наверно, кишка кишку давно точит. А я тут липовым агитатором заделался. Это хорошо, что блондинки дома не было. Не то по-всякому могло обернуться, могли бы и в комсомольскую организацию дать тревогу. А теперь Игорь еще гипнопедию придумал. Впрочем, я и сам знаю, что в Киеве за двадцать две ночи студентов обучают иностранному. Это, конечно, здорово! А раз так, то почему бы и нам не попробовать. Ведь таксисту в Москве очень нужен иностранный язык. Даже директор говорил. Ну а Борьку голодным не оставят. Тетя Даша и Наталья Федоровна в честь воскресенья его такими вкусными вещами начинят, дай бог. Вот только стыдно мне за Борьку: он, можно сказать, столоваться перешел к соседям. А насчет денег тетя Даша с Натальей Федоровной и слышать не хотят. Раз попробовал дать им по десятке, так они обиделись.

— Ладно, лови такси, — говорю я Игорю.

— Слушаюсь, мой профессор, — восклицает он и, вылетев на мостовую, начинает махать первой машине с зеленым огоньком.

Я листаю толстую книжку по криминалистике, которая пестрит странными снимками и рисунками. Таких я никогда не видел. Вот отпечатки пальцев, похожие на железные опилки, рассеянные полюсами подковообразного магнита. Просто непостижимо уму, какие бывают отпечатки! И все разные. На земле три миллиарда человек, и нет даже двоих, у которых были бы одинаковые отпечатки. Чем это объяснить? Значит, нет и одинаковых людей. Бывают очень похожие, но все равно они в чем-то разные. И каждый по-своему думает. Люди, видно, никогда не станут думать одинаково. А то скучно будет и пропадет движение к совершенству.

Я ставлю на место «Криминалистику» и беру книжку по экспертизе. В домашней библиотеке отца Игоря много редкой литературы. Он работает следователем и всегда достает книги, которых я нигде больше не встречаю.

— Профессор! — кричит Игорь.

Я захлопываю книжку и иду в другую комнату, где он лежит на диване. По дороге опрокидываю стул. Мы сделали там затемнение, завесили окно одеялом. Это чтобы поскорее Игорь заснул.

— Какого черта не спишь? — говорю я. — Уже двадцать минут прошло.

— Включите свет, профессор, и дайте мне снотворное. Найдите там в буфете. В баночке из-под витаминов.

— Ты что, в своем уме!.. Какой же тогда будет толк?

— Иного выхода нет, профессор. Сон изволит не приходить. Торопитесь, профессор, нас могут накрыть.

Махнув рукой, я даю ему таблетку люминала. И воды в стакан наливаю, чтобы запить. Потом гашу свет и снова иду копаться в необычных книжках. Часы с руки снимаю, кладу на стол, иначе можно зачитаться и про Игоря забыть.

Теперь я смотрю новую книжку, в которой кроме снимков и рисунков есть еще и чертежи. Оказывается, что только не придумывает преступный мир: и фамилии меняет, и волосы красит, и пластические операции делает, и даже… уши обрезает. Прямо жуть!.. Но все равно их ловят. Это потому, что хороших людей во много раз больше, чем плохих. А то бы не просто было разыскать какого-нибудь бандита, который трижды перекраивал лицо — был и курносым, и горбоносым, и прямоносым.

В самом конце книжки я нахожу фотографию какого-то человека. Внешне он ничего, симпатичный. Волосы немного вьются. Кто же это такой? Неужели рецидивист какой-нибудь? Я переворачиваю карточку, и вдруг мои руки начинают дрожать, а во всем теле я чувствую холодный нервный озноб. На обороте простым карандашом написано: «Ованесян, убийца».

Вот он какой, этот Ованесян. А мне всегда казалось, что все убийцы и на лицо страшные. Особенно этот. И зачем отец Игоря хранит такую фотографию? Неужели он забыл про нее? Положил и забыл. Только вряд ли можно забыть об этом нечеловеке. А впрочем, наверное, можно. О таком даже надо забыть, чтобы люди не стыдились самих себя.

Я закрываю книжку, сую ее на полку и тут вспоминаю про свои часы, которые спокойно лежат на столе, и про Игоря, который не подает что-то голоса. Наверно, заснул наконец.

Ступая на носках, я вхожу к Игорю в комнату, прислушиваюсь к его дыханию. Ну, кажется, дрыхнет, кролик подопытный, и дрыхнет вовсю. Надо поскорее включать магнитофон, а то еще проснется.