Аркадий Бухов

— Надо купить дрова, — поежился под одеялом Гудоемов. — Интересно, где их покупают? Насколько мне не изменяет память, в керосиновых лавках их нет. Наша товаропроводящая сеть действует из рук вон плохо. Может быть, ты поставишь чайник, дорогая?

— А где я возьму воду? — печально сказала Анна Карловна.

— Из водопровода, мое солнышко. Отверни кран и подставь чайник. Вода нальется без особых усилий.

— Хорошо, — согласилась Анна Карловна. — Накинь шубу и накачай воду из колодца. Здесь нет водопровода.

— Чудак этот Наполеон. — кисло уронил Гудоемов, вылезая из-под одеяла, — заходить во время пожара они все мастера, а вот чтобы водопровод поставить…

— Это не Наполеон, цветочек, а мануфактурист Хрякин. Это он без водопровода.

— Типичная сволочь. Догнивающий класс. Отрыжка средневекового капитализма. Где здесь колодец?

— За помойной ямой налево. Береги свое здоровье, родной, не упади в ледник и смотри, чтобы тебя не укусила собака за ляжку.

На следующий день количество поцелуев в домике с колоннами сократилось почти вдвое.

На другое утро Гудоемов разыскал в подвале мрачного человека с бородой, росшей у него вместо усов. Оказалось, что этот человек с двойной фамилией Стык-Дрицын был родственником покойного домовладельца и являлся в домике с колоннами дворником, домоуправлением и санитарной тройкой. Кроме этого, он настраивал рояли, делал из ваты кошек для ручной продажи и брал заказы на тапочки.

— Послушайте, — сухо сказал ему Гудоемов, — мне кажется, что из-под крыши что-то капает.

— А как не капать, — уныло и недружелюбно ответил Стык-Дрицын — когда она проваливается.

— Кто проваливается?

— Крыша. Я ее по выходным дням столбами подправляю. А жильцы — сволочи: столбы на дрова перепиливают. Столбов на них не напасешься.

— Чинить же надо, — скорбно вздохнул Гудоемов. — Нельзя же так.

Через четыре дня о поцелуях в домике с колоннами ничего не было слышно. Это был обряд, давно уже потонувший в глухой старине. Дрова обещали привезти через две декады, и Анна Карловна растапливала печь разрозненным Диккенсом.

— Не сиди олухом, — едко шипела она на Гудоемова. — Не пяль на меня глаза. Делай хоть что-нибудь. Сунь в печку хоть что-нибудь. Зачем у нас портреты в рамах?! Сунь в печку раму!

— Отстань, ведьма, — откликнулся Гудоемов, гневно шлепая туфлей, — это не девятнадцатый год — топить печку рамами! Я хочу жить в девятьсот тридцать пятом.

— Поезжай обратно на Триумфальную! Это ты первый сказал — домик с колоннами. Тупичка захотелось, дубина!

— Молчи, урна! Это ты гудела насчет домика с колоннами. Отдай мне паровое отопление и отдельный телефон!

— Интеллигент! Верни мне мою ванную и номер шесть без пересадки! Подавись своими колоннами. Рябина на дворе! Куры! Живи с дворовой курицей и оставь меня в покое!

— Замолчи! Я не могу слышать вас, Анна Карловна!.. Карл! Имя какое выбрал! Может быть, еще какой-нибудь Карл Пятый или Седьмой. На чистке все обнаружится!

Прошло еще полторы декады, и в «Вечерней Москве» появилось маленькое заманчивое объявление:

СРОЧН. МЕН. уютк. кварт, со вс. уд. в тихом тупичке в дом. с колон, на одну прох. комн, в центре. Согласи, за год вперед, на ремонт и застр. Левохалупьевский пер., д. 7, во дворе за колодцем, кричать два раза.

Ночью уже ворвался первый кандидат на обмен. Он нетерпеливо мял серую барашковую шапку и восхищенно ахал:

— Домик с колоннами! Рябина во дворе! Тихий тупичок!..

— Замечательно, замечательно, дорогой товарищ, — радостно лебезил Гудоемов. — А какие закаты! Пушистый снег… Вы будете вслух читать Диккенса… чайник… вишневое варенье… Наполеон заходил… Дайте ваш адресок. Вещички мы ваши сами перенесем, честное слово, вы не беспокойтесь. Я люблю со шкафами ходить. И она любит. Вы не смотрите, что она такая грустная. Дайте ей сундук в трамвае провезти — сразу повеселеет. Значит, завтра в шесть утра. Обязательно придем, обязательно!..

Через пять дней Гудоемов и Анна Карловна сидели около парового отопления в узкой проходной комнате, грели ноги и радостно прислушивались, как сосед прибивал большим молотком вешалку к стене.

— Жизнь! Размах! — восторженно шептал Гудоемов. — Стучит! Прибивает! Вихрь большого города! Это тебе не домик с колоннами! Дай я тебя поцелую!

— Топят каждый день, — возбужденно шевелила ногами Анна Карловна, — внизу трамваи, завтра пойдем в театр… Дай я тебя поцелую… Я всю жизнь мечтала об уютной проходной комнате в центре!

— Еще бы, — ласково подмигнул Гудоемов. — Это тебе не рябина во дворе.

— И даже не куры, — ласково закончила Анна Карловна и поцеловала мужа в висок.

Сосед упоенно играл на гармошке. Стекла дребезжали.

ИЗ ЖУРНАЛЬНЫХ И ГАЗЕТНЫХ ПУБЛИКАЦИЙ

До 1928 года

Средство от ревности

(По рецепту Аркадия Бухова)

Рдин немецкий ученый уверяет, что у ботокудов существует такой обычай: если муж заподозрит жену в измене — он созывает своих приятелей, и те, поймав соперника их друга, съедают его — как говорят провинциальные рецензенты — под шумные аплодисменты собравшихся.