Археология русского интернета. Телепатия, телемосты и другие техноутопии холодной войны

Майкл Мерфи развивал теорию продолжающейся эволюции Homo sapiens. По его мнению, новые качества человеческого организма уже проявили себя через экстрасенсорные способности. “Если вы «слышите» пение цветов, «чувствуете», что кто-то находится в доме, хотя не видите и не слышите его, ощущаете, что кто-то на вас смотрит, спонтанно воспринимаете события, которые происходят на расстоянии, и обладаете прочими признаками экстрасенсорного восприятия, то вы и есть представитель эволюционировавшего вида человека” – так описывал это явление Мерфи в интервью 1990 года “Естественная история будущего” (A Natural History of the Future)[131].

Прайс, Мерфи и их институт удивительным образом балансировали между маргинальностью и истеблишментом. Именно это сочетание в конечном счете позволило им добиться заметных успехов, причем не только в продвижении идей нью-эйджа, но и в международной дипломатии. С одной стороны, Эсален вел очень прагматичную политику, которая позволяла институту процветать. Друзья Прайса и Мерфи по Стэнфорду работали дипломатами и советниками при нескольких американских президентах, так что деятельность института в разные времена финансировали семья Рокфеллеров, Джордж Сорос и другие филантропы. С другой стороны, интересы Эсалена лежали в пограничных сферах – восточная медицина, йога, медитация и другие восточные религиозные практики, авангардные методы психиатрии и психотерапии, включая эксперименты по расширению сознания, телепатия и т. п. В Эсален приезжали Тимоти Лири, Станислав Гроф, Гарольд Путхофф, Абрахам Маслоу, Эрик Эриксон, а также группа “Девять” – сообщество людей, утверждающих, что они посланцы с Сириуса.

Согласно формулировке журналиста Курта Андерсона, 1960-е в Америке были в целом временем “конца разума” – то есть поисков новой религии, даже если в этой роли выступали популярная психология, индийская философия или ядерная физика. Эсален в этом контексте был уникальной площадкой, которая объединяла академических ученых с любителями-практиками[132]. То, что сегодня олицетворяет мейнстрим, когда-то легко могло казаться запредельной фантастикой. И наоборот, деятельность сегодняшних маргиналов имеет шансы завтра стать привычной рутиной. Если говорить о 1960-х, когда в науках происходил серьезный сдвиг и возникали новые дисциплины, вряд ли было очевидно, какое именно направление станет нормой. Уже состоявшиеся к тому моменту достижения научно-технической революции – освоение космоса, развитие компьютерной индустрии, прорывы в ядерной физике и молекулярной генетике – демонстрировали практически неограниченные возможности будущих открытий. И если мы могли бы перенестись в начало 1960-х и задаться вопросом, какие технологии пригодятся людям будущего, чтобы общаться, находясь на разных континентах, телепатия заняла бы в этом списке первое место. А компьютерных сетей, возможно, и вовсе бы там не оказалось.

Но вернемся к поездке сотрудников Эсалена в Москву в 1971 году. Майкла Мерфи, как и других парапсихологов до него, мотивировала книга Острандер и Шредер, которую ему дала почитать сотрудница Эсалена. Чтобы поехать в Москву, Мерфи заручился поддержкой Комитета Сената по международным отношениям, а также секретаря президента Картера – по словам Майкла Мерфи, Эсален “поставлял темы для его речей”[133]. Используя контакты своих предшественников, представители Эсалена познакомились с московскими парапсихологами. Их первым контактом был упомянутый Эдуард Наумов. “Здесь много чего происходит, однако трудно понять, что именно спонсируется правительством, – говорил Мерфи позже. – Человек, который выглядел как импресарио парапсихологов, Эдуард Наумов, жаждал произвести на нас впечатление и работать с нами, но еще и стремился выведать все, что мы знаем. Мы решили, что он должен быть кем-то типа агента, потому что он мог свободно путешествовать куда угодно – когда бы мы ни изменили свои планы, он готов был ехать вместе с нами и даже настаивал на этом”[134]. Зная биографию Наумова, можно легко предположить, что его жажда общения с американскими парапсихологами и попытки “выведать все, что они знают”, были продиктованы, с одной стороны, информационным голодом, а с другой – желанием контактов. Однако точно так же понятно, что Майклом Мерфи и его коллегами двигал тот самый страх, о котором писала Алайна Лемон: каждый подозрительно ведущий себя человек был, скорее всего, агентом КГБ.