Археология русской смерти. Этнография похоронного дела в современной России

По этой причине кладбища и сопутствующая инфраструктура похоронного дела быстро пришли в упадок. Историк Игорь Орлов в книге о коммунальном хозяйстве раннего СССР отмечает: «В мае 1920 г. на заседании 2-го Новгородского губернского съезда работников коммунального хозяйства констатировалось, что “кладбища оказались... в неисправности, дороги не расчищались, мостки поломаны, деревянные заборы требовали ремонта”. Согласно докладу о деятельности отдела, зачитанному на заседании 1 -го Пермского губернского съезда работников коммунального хозяйства в сентябре 1920 г., “к этому моменту кладбища находились в ужасном положении, так как на поверхности земли было сложено не похороненными свыше 200 трупов”»[69].

Проблема осложнялась и банальной нехваткой кадровых ресурсов. Анна Соколова также отмечает: «Проблема переполненности основных московских кладбищ существовала всегда, однако в 1919—1920 годах этот фактор наряду с проблемами логистики и снабжения — отсутствие гробов, лошадей, транспорта, лопат и ломов, могильщиков — существенно усугубил похоронный кризис в городе. На кладбищах был “такой же кризис жилплощади, как и на настоящей жилплощади”, записывает 9 февраля 1921 года в дневник историк Сергей Пионтковский». Далее: «Согласно данным, собранным отделом похоронно-санитарных мероприятий, предельная емкость больших московских кладбищ, составлявших 98% общего числа похорон, составляла от 100 до 500 тел при условии захоронения в братских могилах (ГАМО. Ф. 4557. On. 1. Д. 50. Л. 1). Фактически это означало, что места на этих кладбищах хватает лишь для того, чтобы захоронить трупы, уже скопившиеся в больницах и моргах города к весне 1919 года. Для новых умерших места фактически не оставалось. Ситуация на других кладбищах, особенно монастырских, была еще более тяжелой. Несмотря на широкие административные возможности Моссовета, проблема переполненности кладбищ продолжала решаться старыми методами: прирезкой новых территорий к старым кладбищам (Там же. Л. 1, 1 об.; Оп. 8. Д. 632, Л. 2 об.). Новые территории, прирезаемые к кладбищам, находятся за их формальными границами и зачастую используются окрестными жителями под огороды (Там же. Оп. 8. Д. 633. Л. 83 об.). Даже в самые сложные моменты похоронного кризиса отдел погребально-санитарных мероприятий не выступает с предложением об открытии новых кладбищ за городской чертой. Идея открыть новые кладбища за пределами города появляется только в 1923 году, когда похоронный кризис в целом уже был преодолен (Там же. Л. 64, 52, 75)»[70].