Архетип Великой матери с древности и до наших дней. Сборник исследований

Великий францисканский теолог Александр Гэльский полагал, что Мария не могла быть освящена ни в ее родителях перед зачатием, ни в сам момент зачатия. Он утверждал вместе с Бернардом Клер-воским, что она была освящена в момент вхождения души в ее эмбриональное тело. Даже Бонавентура, генерал ордена францисканцев, заявлял, что Дева перед ее освящением, как и все потомки Адама, совершила первородный грех. В унисон с этими францисканскими теологами Фома Аквинский также утверждал, что освящение Марии в лоне ее матери произошло только после вселения души в ее тело. Но Фома несколько колеблется. Вместо того, чтобы, как Александр Гэльский и Бонавентура, сослаться на, так сказать, физиологические аргументы с целью доказать, что Мария не могла уклониться от передачи первородного греха, он неоднократно подчеркивал мысль о том, что свободная от первородного греха Мария не нуждалась бы в спасении со стороны Христа, и Христос не был бы в этом случае универсальным Спасителем. Но несвязность и фрагментарность этой мысли Фомы, которая должна доказать, что Мария не выходит за пределы круга тех существ, которые, как потомки первородного греха, все нуждаются в спасении со стороны Христа, полностью объясняется, если подумать, что Фома, в отличие от теологов противоборствующих школ Александра Гэльского и Бонавентуры, усваивает то учение Ансельма, вследствие которого первородный грех, так сказать, устраняется.

Эта теория Ансельма касательно первородного греха, широко распространенная Фомой Аквинским, нашла большую поддержку с конца тринадцатого столетия. Тем более, что она отвечала новому взгляду на демографическую проблему и половые отношения, который, что видно по множеству источников, начал превалировать в практике социальной жизни после тысячного года. Этот новый взгляд, по-видимому, имел абсолютный успех. Ведь церковь и сегодня, как мы можем видеть сами, полностью одобряет политику в области увеличения народонаселения в определенных государствах. Августианское учение забыто полностью.

Таким образом была подготовлена почва для того, чтобы теология однажды признала введенный лионскими канониками в 1140 году праздник непорочного зачатия Марии, который вызвал такое живое сопротивление со стороны Бернарда. Сам Фома, который, как мы видели, является теоретическим противником утверждения о непорочном зачатии Марии, заявляет, что литургический праздник в честь этого события должен быть разрешен: «Церковь допускает, когда отдельные церкви отмечают праздник зачатия святой Девы Марии: поэтому этот праздник ни в коем случае нельзя порицать». Но прошли столетия, прежде чем эти литургический обычай и теологическая точка зрения были признаны папой римским официально в виде догмата.

В первые годы тринадцатого столетия Иоанн Дунс Скот нашел путь для того, чтобы обойти возражение, которое удержало Фому от признания непорочного зачатия Марии. Фома, как мы видели, не смог справиться с возражением, которое действительно сложно опровергнуть: предположим, что первородный грех не коснулся зачатия Марии. Из этого неизбежно следует, что было как минимум одно существо, которое не нуждалось в спасении со стороны Христа. И этим существом была именно его мать. Дунс Скот, в своей обычной изысканной манере, ловко обошел препятствие. Конечно, сказал он, Мария также нуждалась в спасении со стороны Христа, как и все люди нуждаются в нем, которые таким образом получают прощение первородного греха, совершенного ими всеми как потомками Адама. Но Мария нуждалась в спасении не для того, чтобы получить прощение первородного греха, а чтобы он не перешел на нее. Мы благодаря заслуге Христа освобождаемся от первородного греха, а Мария была защищена от него: в этом заключается неизмеримая разница между нею и человечеством.

Очень хорошо понятно, что орден францисканцев гордился этой чрезвычайной находкой своего великого теолога Дунса Скота: францисканцы, к которым позже присоединились кармелиты и иезуиты,стали серьезными сторонниками праздника и догмы о непорочном зачатии Марии. Но упорное сопротивление против этого сохранялось еще долго. Печально известный Торкведама также входил в число сторонников будущего догмата.