Архетип Великой матери с древности и до наших дней. Сборник исследований

Аврелий Августин пишет в одном достопримечательном месте в «О граде Божьем», что сильное размножение рода человеческого в более ранние эпохи было необходимым для того, чтобы как можно больше людей рождалось в ожидании Спасителя. В большом количестве рождаемых легче было появиться предопределенному провозвестнику Божьего Закона. Но после прихода в мир Спасителя необходимость в этом отпала. Культ Марии как Приснодевы — это не что иное, как отражение этого мнения и соответствующей средневековой демографической политики.

В конце концов, латеранский синод 649 года проклял всех, кто отрицал безупречное и вечное приснодевство Марии.

Ее девственный образ переполняет религиозное стихосложение Средневековья. Как на востоке, так и на западе она была обычной темой мистической поэзии. Песням Ефрема Сирина, Иакова Серугского и Романа Сладкопевца на западе соответствуют стихи Венанция Фортуната и Целия Седулия; христианская фантазия в сочинениях этих и других авторов направлена на украшение девственного образа высшими мотивами, соблазнительными сравнениями и впечатляющими противопоставлениями.

Так, образ неопалимой купины, то есть тернового куста, который горит, но не сгорает, и из которого в древние времена Бог обратился в Моисею, вдохновил неизвестного христианского певца на то, чтобы представить Марию как Деву, которая горит, но не сгорает от божественного зачатия и сохраняет свое непорочное девство.

Ave Virgo Gravidata Rubo Moysi signata Genetrix verbigenae Igne sacro inflammata Per te simus, advocata, Coelici indigenae.

Слава тебе, Дева непраздная,

О которой возвещает неопалимая купина, Свидетельница рождения Слова, Сияющая в священном огне, Позволь нам взывать к Тебе, Рожденная на небе.

А Адам, поэт аббатства Святого Виктора, поет:

Tu convallis, Terra non arabilis, Quae fructum parturiit. Flos campi, convallium Singulare lilium Christus, ex te prodiit. Tu coelestis paradisus, Libanusque non incisus, Vaporans dulcedinem.

Ты, долина и Земля нетронутая, Но принесшая плод. Цвет полей и долин, Единственная лилия: Христос вышел из тебя. Ты — небесный рай, Ты святая Дева, Источающая сладость.

Sol luna lucidior, Et luna sideribus:

Солнце ярче Луны, Луна ярче звезд:

Sic Maria dignior, Creaturis omnibus. Lux eclypsim nesciens, Virginis est castitas, Ardor indeficiens, Immortalis Charitas. Salve, mater pietatis, Et totius Trinitatis Nobile triclinium.

Так и достойная Мария

Ярче всех творений.

Ярче света заката

Ее девственная целомудренность.

Пламя, которое никогда не уменьшится, Любовь, которая бессмертна.

Слава тебе, матерь всех благочестивых, Ты троица

Как изысканная трапеза.

Апулей взывал к Изиде теми же словами, которыми она представила ему себя: «rerum naturae parens, elementorum omnium domina, saeculorum progenies initialis, summa numinum, regina manium, prima caelitum, deorum dearumque facies uniformis, quae caeli luminosa culmina, maris salubria flamina, inferum deploratum silentia, nutibus suis dispensat; cuius numen unicum multiforme specie, ritu vario, nomine multiiugo, totus veneratur orbis»: «Породившая природу, владычица всех стихий, перворожденная времен, высшая из сил, царица манов, первая из небесных, единый образ всех богов и богинь, повелевающая сияющими вершинами небес, свежими течениями моря и подземной плодородной тишиной; многократно умножающая свою собственную волю, согласно различным обычаям, под множеством имен, весь мир». Ритмичная проза Апулея становится у анонимных средневековых авторов литургических секвенций христианскими песнопениями.