Архив

— Поехали, зеленый, — проговорила Ольга.

Кузин включил передачу и тронул автомобиль. Переехал перекресток.

— Наша жизнь, Веня, подобна светофору, — подхватил Варгасов. — Красный, желтый, зеленый. И снова — красный, желтый, зеленый.

Автомобиль колесом угодил в выбоину, более противную, чем все предыдущие. Варгасов чертыхнулся и умолк. Так, молча, они ехали минут десять. Спохватившись, Ольга полезла в сумку, достала бутерброд с колбасой. Варгасов отвел ее назойливую руку.

— Сыт я, Оленька. И пьян.

— Рассказал бы, как тебя освобождали. — Ольга равнодушно надкусила отвергнутый бутерброд.

Ольга Варгасова избежала гнетущего состояния, когда осужденные обществом проступки родного человека ложатся на души близких людей чувством вины и стыда. Наоборот, ей показалось, что интерес к ее мужу со стороны знакомых возрос и на нее пал отблеск необычной судьбы Будимира Леонидовича Варгасова. И это ей нравилось. Даже соседи, проведав о частом гостеваний дома осужденного хозяина, казалось, преисполнились к нему особым уважением… «Холопы! — отозвался на это замечание жены Варгасов. — Мало их стегают. Силу уважают и власть. Такие и дружки мои… Вот если бы меня расстреляли, другое дело, тогда бы ты на них посмотрела — все бы отвернулись. А так, чем черт не шутит?!»

Возможно, Варгасов был и прав, но Ольга не вникала в путаные ходы человеческих отношений. Детство и отрочество, проведенные в деревеньке Миронушка, на Новгородчине, заложили в нее здоровье и оптимизм. А после окончания санитарно-гигиенического института она стала чахнуть от городского воздуха, толстеть, болеть. Особенно ее удручала бесплодность. Где только она не лечилась! Даже у Вени Кузина, пользуя его способности и как психотерапевта: гипноз и внушение… Но пока без особого результата, тайно лелея надежду на особые зарубежные достижения в области лечения бесплодия. Что всецело занимало Ольгу Варгасову.

— Тетка Дарья не появлялась? — спросил Варгасов и, получив отрицательный ответ, добавил: — Надо к ней сейчас заскочить.

— Вот еще, — недовольно пробормотала Ольга. — Нельзя хоть сегодня обойтись без этой бабы-яги?

Кузин нахмурился. Какая там еще тетка? Ему к двум надо быть в поликлинике. Но промолчал, пока маршрут не менялся и вел прямо к дому Варгасова, на Вторую Пролетарскую улицу.

— Как освобождали, спрашиваешь? — вспомнил Варгасов. — Хорошо освобождали. Весело… Лагерное начальство написало представление, мол, хорошо себя ведет гражданин Варгасов, не бузит, власть не поносит. Вполне созрел для условно-досрочного освобождения. Прокурор дал заключение.

— Кто? Юрий Сергеевич? — полюбопытствовала Ольга.

— Он самый. Большой дока по части видеофильмов с девчонками… Словом, приехал судья и все решил, без адвокатов… Вот что значит хорошо себя вести, Веня.

Кузин кивнул. Они пересекли бульвар и выехали на Речной проспект. В полдень главная магистраль города становилась ленивей, поток автомобилей редел, и горожане перебегали мостовую, презирая переходы.

— Не гони, Веня, в колонии не для всех рай, поверь мне, — посоветовал Варгасов. — Притормози здесь, Веня, на минуту.

Машина нервно подрулила к тротуару. За низким забором стыли голые ветлы, в глубине палисадника угадывалось незаконченное строительство. В кирпичных стенах зияли сквозные бойницы без оконных рам. Вытянулся подъемный кран.

Варгасов приоткрыл дверцы автомобиля и выглянул из кабины. Осмотрел площадку и, довольный, засмеялся.

— Поехали, Веня! — он захлопнул дверцы. — Ну, господа! Никак не могут без меня обойтись, — он рассказал, что председатель Госбанка затеял строительство дома и обратился к нему за помощью. Варгасов согласился, помог провести документацию, включил во все планы и даже начал строительство.

— Ни на один кирпич не продвинулись за четырнадцать месяцев! А, Веня?! — смеялся Варгасов. — Теперь они попрыгают без меня, попрыгают. Убедились на деле, отцы города. Все вернут — и должность, и билет, никуда не денутся со своими дачами, коттеджами, сортирами и бассейнами. Поэтому и срок скостили мне, гниды. А ты, Веня, думал, что и впрямь из-за хорошего поведения?

— Что касается тюремщиков, так у них сегодня траур, — вставила Ольга.

— Еще бы… От таких харчей… После суда сели мы в кабинете у начальника колонии, и достает он коньяк. Что, говорю я ему ехидно, что, Витюша, никак французский? Где ты такую роскошь раздобыл? Молчит, жук, ухмыляется, неудобно перед судьей признаться, что на бутылке отпечатки Ольгиных пальчиков… Отсалютовали по рюмашке, а судья и говорит, как бы невзначай: «Ну, товарищ Варгасов, если еще раз заглянете в наши края, то уж, будьте другом, не забудьте и меня. Недаром же я как получил от прокурора поднадзорную бумагу, сразу сюда заявился, без отсрочки. Цените!» Посмеялись… Вот вам мой телефон, говорю, звоните. Смотрю, берет телефон судья народный, в карман пихает и не краснеет. Думаешь, не явится? Еще как прискачет попить-пожрать… Веришь, Веня, лежу я, бывало, на нарах и думаю, что вокруг храпят приличные люди, а настоящая зона там, за колючей проволокой.