Читаем Архив потерянных детей полностью

Мы берем влево по автостраде 285 к югу от Розуэлла, а я не знаю, что сказать мальчику, когда он устраивает мне опрос, какую песню я бы посвятила нашей поездке: «Все путем» Кендрика Ламара[79], которую мальчик любит и знает наизусть, «O, супермен» Лори Андерсон[80], которую девочка всегда не прочь послушать раз сто подряд, или ту, что в силу моего возраста выпадает из круга моих музыкальных пристрастий, песню «Люди II: Расплата» группы из Финикса, называющей себя «Джихад Эндрю Джексона»[81] – остается надеяться, что несколько иронично, хотя не поймешь, в чем здесь может или должна быть ирония.

Слова этих песен мы еще не разбирали по косточкам, как обычно делаем это вчетвером, но, думаю, все это песни о нас четверых и обо всех остальных в этой стране, у кого нет оружия, нет права голосовать и нет страха перед Богом или кто, во всяком случае, Бога боится меньше, чем боится других людей.

В «Супермене» у Андерсон мне нравятся строки о подлетающих самолетах: «Это американские самолеты, сделано в Америке» – их произносит Лори металлическим голосом робота. Самолеты все время приближаются, все время давят на наше сознание, все время преследуют в кошмарах тех, кто должен расти в страхе перед Америкой.

В рэпе у Ламара я все время жду строчку: «Когда от нашей гордости мало что оставалось и мы смотрели на мир, такие, типа, „Куда мы катимся?“».

Я всегда распеваю ее во все горло, высунувшись в окно нашей машины. Мальчик с заднего сиденья еще громче допевает остаток куплета.

Что до «Людей II», то мне нравится строка, смысл которой я, по-моему, не до конца улавливаю, о том, чтобы быть в firefly mode – «в состоянии светлячка». Мы сейчас слушаем эту песню, и я спрашиваю детей, что они понимают из ее слов:

Как думаете, что означает «в состоянии светлячка»?

Означает включаться и выключаться, включаться и выключаться, говорит девочка.

Думаю, она права. Это о том, чтобы включаться в свою жизнь и выключаться из нее.

Следующие минут двадцать мы в молчании слушаем песни, которые сменяются в случайном порядке, и смотрим из окон машины на окружающий пейзаж, изрубцованный десятилетиями, если не столетиями, систематического аграрного насилия: поля, разрезанные как по квадратной решетке, изнасилованные тяжелой сельхозтехникой, распираемые от модифицированных семян и распрыскиваемых пестицидов, где чахлые деревца родят крепкие безвкусные фрукты для экспорта; поля, как в корсеты втиснутые в сдерживающие их полосы травяных культур, расчерченные по напоминающим Дантовы ады лекалам, орошаемые дождевальными системами кругового полива; и поля, превратившиеся в неполя под тяжким спудом цемента, солнечных панелей, резервуаров и колоссальных ветроэнергоустановок. Мы проезжаем утыканную цилиндрами полосу земли, когда снова включается песня про «состояние светлячка». Вдруг мальчик прочищает горло и объявляет, что имеет кое-что сказать:

Не хотелось бы тебя огорчать, но в этой песне, которую ты без конца ставишь и поешь, поется не firefly mode, а вовсе даже fight-or-flight mode – состояние «бей или беги».

Он кажется уже совсем подростком, когда вот так разговаривает с нами, и я не готова принять его поправку, хотя он, скорее всего, прав. Пускай он еще ребенок, но в культурном смысле намного созвучнее этой стране и нынешнему времени. Я отвергаю его вариант и вопреки справедливости требую от него доказательств – каковых он, конечно, не может привести, потому что я ни за что не одолжу ему мой телефон и не дам сейчас искать в интернете слова песни. Но с этого момента, как только песня в очередной раз льется из динамиков нашей машины, мальчик подчеркнуто громко и раздельно пропевает: fight-or-flight mode. Его сестрица и отец, как я замечаю, заняли позицию ни нашим, ни вашим и на этой строчке благоразумно берут паузу, во всяком случае в следующие несколько раз. Я, в свою очередь, особо упираю на свой вариант со светлячком и тоже пою его громко и четко. В таких баталиях мы с мальчиком всегда выступаем на равных, невзирая на разницу в возрасте. Наверное, причина в схожести наших темпераментов, хотя кровного родства между нами нет. Оба мы будем до последнего отстаивать свои позиции, даже когда сами в конце концов убеждаемся, как они глупы или нелепы.

Он выкрикивает:

Fight-or-flight mode!

Ровно в момент, когда я, надсаживая голос, ору:

Firefly mode!

Перейти на страницу:

Все книги серии МИФ. Проза

Беспокойные
Беспокойные

Однажды утром мать Деминя Гуо, нелегальная китайская иммигрантка, идет на работу в маникюрный салон и не возвращается. Деминь потерян и зол, и не понимает, как мама могла бросить его. Даже спустя много лет, когда он вырастет и станет Дэниэлом Уилкинсоном, он не сможет перестать думать о матери. И продолжит задаваться вопросом, кто он на самом деле и как ему жить.Роман о взрослении, зове крови, блуждании по миру, где каждый предоставлен сам себе, о дружбе, доверии и потребности быть любимым. Лиза Ко рассуждает о вечных беглецах, которые переходят с места на место в поисках дома, где захочется остаться.Рассказанная с двух точек зрения – сына и матери – история неидеального детства, которое играет определяющую роль в судьбе человека.Роман – финалист Национальной книжной премии, победитель PEN/Bellwether Prize и обладатель премии Барбары Кингсолвер.На русском языке публикуется впервые.

Лиза Ко

Современная русская и зарубежная проза / Прочее / Современная зарубежная литература

Похожие книги

Текст
Текст

«Текст» – первый реалистический роман Дмитрия Глуховского, автора «Метро», «Будущего» и «Сумерек». Эта книга на стыке триллера, романа-нуар и драмы, история о столкновении поколений, о невозможной любви и бесполезном возмездии. Действие разворачивается в сегодняшней Москве и ее пригородах.Телефон стал для души резервным хранилищем. В нем самые яркие наши воспоминания: мы храним свой смех в фотографиях и минуты счастья – в видео. В почте – наставления от матери и деловая подноготная. В истории браузеров – всё, что нам интересно на самом деле. В чатах – признания в любви и прощания, снимки соблазнов и свидетельства грехов, слезы и обиды. Такое время.Картинки, видео, текст. Телефон – это и есть я. Тот, кто получит мой телефон, для остальных станет мной. Когда заметят, будет уже слишком поздно. Для всех.

Дмитрий Алексеевич Глуховский , Дмитрий Глуховский , Святослав Владимирович Логинов

Современная русская и зарубежная проза / Социально-психологическая фантастика / Триллеры / Детективы
Армия жизни
Армия жизни

«Армия жизни» — сборник текстов журналиста и общественного деятеля Юрия Щекочихина. Основные темы книги — проблемы подростков в восьмидесятые годы, непонимание между старшим и младшим поколениями, переломные события последнего десятилетия Советского Союза и их влияние на молодежь. 20 лет назад эти тексты были разбором текущих проблем, однако сегодня мы читаем их как памятник эпохи, показывающий истоки социальной драмы, которая приняла катастрофический размах в девяностые и результаты которой мы наблюдаем по сей день.Кроме статей в книгу вошли три пьесы, написанные автором в 80-е годы и также посвященные проблемам молодежи — «Между небом и землей», «Продам старинную мебель», «Ловушка 46 рост 2». Первые две пьесы малоизвестны, почти не ставились на сценах и никогда не издавались. «Ловушка…» же долго с успехом шла в РАМТе, а в 1988 году по пьесе был снят ставший впоследствии культовым фильм «Меня зовут Арлекино».

Юрий Петрович Щекочихин

Современная русская и зарубежная проза