Архив потерянных детей

Когда мы в конце концов доехали до Дельф и сошли с автобуса, выяснилось, что храм и оракул уже закрыты для посещения. Мы приехали слишком поздно. Такое частенько случается, если едешь куда-то с моей матерью: ты вечно опаздываешь. Она предложила тайком проникнуть на территорию, перелезть через ограду и все равно посмотреть на оракула. Мы с сестрой послушались ее и даже сделали вид, что нам доставит удовольствие такое приключение. Мы перелезли через ограду и было пошли через лесок. Правда, далеко уйти нам не удалось. Вскоре издалека послышался собачий лай, довольно-таки устрашающий. Потом залаяла еще собака, и еще, их лай приближался, и мы напугались, что сейчас на нас накинется целая свора псов, и пресвирепых. Мы метнулись назад к ограде, кое-как перелезли ее и отошли к краю дороги ждать ночного автобуса назад в Афины. А сзади по ту сторону ограды нас продолжали злобно облаивать пять-шесть средней плюгавости псов.

Та встреча с нашей матерью, пускай и обернувшаяся несостоявшимся приключением, заронила в мою душу семена, а когда я выросла, они расцвели в более глубокое понимание вещей. Вещей как личного, так и политического свойства, и почему они у меня смешались; касающихся моей матери в частности и женщин как таковых в более общем смысле. Хотя правильнее, видимо, назвать это не пониманием, поскольку это слово означает пассивно принимать положение вещей. Здесь, думаю, лучше бы подошло слово «узнавание», в значении, что узнаешь что-то знакомое, с чем уже два-три раза сталкивалась, что-то сродни эху знания, которое позволяет признать, а возможно, и простить. Надеюсь, мои дети тоже простят меня, простят нас, когда-нибудь простят нам выбранные нами пути.

ТРИАНГУЛЯЦИЯ

Мы слушаем по радио длинный репортаж о детях-беженцах. Еще раньше мы решили, что больше не будем при детях слушать такие новости. Но последние события, и в особенности история о детях, которых собираются депортировать с аэродрома по соседству с Розуэллом, снова забрасывают меня из замкнутого мирка машины в большой мир с его кровоточащими проблемами.

По радио берут интервью у адвоката по иммиграционным делам, и та пытается приводить доводы в защиту детей, которых сегодня должны отослать назад в Тегусигальпу. Я слушаю и стараюсь уловить малейшие намеки, хоть какие-то намеки на точное место и время депортации.

Они не дают никаких подробностей, зато я уже знаю имя адвоката, благо его повторили в репортаже несколько раз, и я записала его на обороте рецепта. Теперь я ищу адвоката в интернете, пока она объясняет, что если бы дети были из Мексики, то их бы выслали домой незамедлительно. А если они из стран Центральной Америки, говорит она, то согласно закону об иммиграции имеют право на судебное рассмотрение своего дела. Следовательно, назначенная на сегодня депортация незаконна, заключает она. Имя и электронную почту адвоката я нахожу на сайте мелкой некоммерческой организации, квартирующей в Техасе, и тут же пишу ей на почту. Вежливо представляюсь, в двух словах объясняю, почему к ней обращаюсь, и задаю единственный, но животрепещущий вопрос:

Известно ли вам, откуда будут депортировать детей?

Между тем с подачи интервьюера адвокат продолжает объяснять, что когда дети переходят границу, то лучшее, на что они могут рассчитывать, – это что их задержит пограничный патруль. Потому что слишком опасно в одиночку пересекать пустыню по эту сторону границы. Хотя некоторые так и делают. Мои мысли тут же обращаются к потерянным детям из маленькой красной книжицы, которые идут через пустыню одни, теперь уже потерявшиеся, забытые в истории. И кроме того, подхватывает интервьюер, детям известно также, что если они сами не сдадутся властям, то тоже останутся бездокументными, как родители или взрослые родственники большинства из них, уже осевшие в Соединенных Штатах. А те дети, которых будут сегодня депортировать, находились в центре временного содержания нелегальных мигрантов близ Артижи, штат Нью-Мексико.

Я ищу на карте аэродромы в Артиже или поблизости, нахожу один и записываю себе, где он находится. От Артижи рукой подать до Розуэлла, говорю я мужу, скорее всего, это тот самый аэродром и есть. Если адвокат не ответит на мой имейл, лучшим выходом будет ехать на этот аэродром. Надо просто уверовать, что это тот самый, – и глядишь, нам повезет.

САЛИВА

Пока мы едем, муж рассказывает детям долгую путаную историю, которая возмущает меня, а их пленяет, о женщине по имени Салива. Она была целительницей и дружила с Джеронимо, а больных излечивала плевками. Салива, сказал мой муж, изгоняла порчу, болезни и меланхолию могущественными солоноватыми каплями своих плевков.

В СЛУЧАЙНОМ ПОРЯДКЕ