Архивы Дрездена: Грязная игра. Правила чародейства

Магия – живая, дышащая сила, но ничто не приводит ее в такое бурное движение, как человек, в особенности человеческие эмоции. В зависимости от того, что чувствует тот или иной человек и насколько сильны его эмоции, магия способна дрожать и пульсировать, как мембраны динамиков на рок-концерте, и эту сильную вибрацию улавливают те, кто от рождения получил такую способность. Ею наделено куда больше людей, чем кажется: одному вдруг становится жутко в лесу, другой внезапно чувствует нечто зловещее на темной парковке, третий ни с того ни с сего ощущает что-то в воздухе и резко переходит на другую сторону улицы без всякой причины. В большинстве случаев такие люди наделены особой чувствительностью. Если они будут доверять своим инстинктам, это чутье может избавить их от множества неприятностей.

Так, например, я, немного сосредоточившись, смог уловить напряженное и неприятное чувство тревоги, справа от себя, на одной из дорожек парка. Присмотревшись, я увидел, что около полдюжины человек резко отклонились в сторону. Очевидно, что-то их отвлекло или подсказало им, что идти в ту сторону не стоит. Инстинкты подтолкнули их к правильному решению.

Мои инстинкты часто недоумевали по поводу тех решений, которые принимал мой разум. Я уверенно направился туда, откуда исходила зловещая энергия, явно нарываясь на проблемы.

Свои проблемы я нашел через пятьдесят ярдов, на самом темном участке тропинки, где парковые деревья, кусты и стены строений создавали подозрительно густую и мрачную тень.

Молодой человек в черном худи стоял во мраке, глубоко засунув руки в карманы. Воздух вокруг него пульсировал яростью и страхом, граничившим с паникой, и гудел от напряжения и энергии, намного более сильной, чем та, которая исходила от заурядных смертных. Парень был худощавым, лицо – насколько мне удалось рассмотреть его профиль – усеивали прыщи.

Звезды и камни!

Это же колдун!

Подобные всплески магической энергии – обычное дело для молодых людей, которые открывают у себя необыкновенную силу и способности, как в их любимых детских книгах. В идеале, Белый Совет узнает о таких одаренных подростках и посылает кого-нибудь позаботиться о том, чтобы они научились должным образом управлять внезапно открывшимися талантами и не причинили никому вреда.

Но идеальная ситуация складывается слишком редко. По мере роста населения появлялось все больше одаренных детей, и вполне возможно, что трехсотлетние чародеи, возглавлявшие Белый Совет… слишком медленно адаптировались к изменениям, происходившим в мире смертных. Когда такие дети оставались незамеченными (а это случалось все чаще и чаще), проявления их способностей могли оказываться пугающими или даже жестокими, причем настолько, что им приходилось покидать дом и привычную среду. Эти ребята были вынуждены выживать в необычных для себя условиях и одновременно справляться со своими новообретенными способностями.

Многие из них использовали этот дар самым худшим, непростительным образом. Таких называли колдунами, и совет разбирался с ними раз и навсегда – довольно жестко.

Какое-то время я молча смотрел на парня.

Когда-то я и сам был таким же.

Затем я совершил не совсем привычный для себя поступок: развернулся и ушел.

* * *

– Что это было? – спросила Мэгги, когда я вернулся. Она выглядела встревоженной и ерзала на стуле.

Я подумал: пожалуй, не стоит ей ничего говорить. Она и так была слишком беспокойным ребенком. Но… За годы моей чародейской деятельности я понял, что если держать близких в неведении, это может закончиться плохо, даже когда я пытаюсь таким образом защитить их.

Я посмотрел на ее открытое серьезное личико с огромными глазами.

Да.

Не нужно было начинать отношения с дочерью, повторяя свои классические ошибки.

– Колдун, – тихо сказал я. – Юный чародей, неспособный контролировать свою силу. Очень опасный.

Она широко распахнула глаза:

– И оно с тобой дралось?

– Он, – поправил я. – Нет, я с ним не дрался.

– Почему?

– Потому что в большинстве случаев колдуны никому не желают зла, – объяснил я. – И даже не понимают, что с ними происходит. Никто не предупредил их, что́ случится, если они нарушат правила.

– Так нечестно, – проговорила Мэгги.

– Нечестно, – согласился я. – Но от этого они не становятся менее опасными.

– Разве ты не можешь помочь?

– Иногда могу, – тихо проговорил я. – Но сейчас я не уверен.

Она взяла картошку фри и обмакнула ее в большой холмик горчицы. Не кетчупа.

Что за дела?

С задумчивым видом слизав горчицу, она сказала:

– Но я же с тобой.

– Да, – подтвердил я. – И ты для меня важнее.

Она заглянула мне в глаза и улыбнулась:

– Они просто получают свою силу?

Я кивнул:

– Да, при рождении.

Она тоже кивнула и спросила:

– И я получу?

– Не исключено, – ответил я. – Нельзя сказать наверняка.

– Странно, – заметила Мэгги и протянула картошку Мышу, который тут же схватил ее. Затем взяла другой кусочек, обмакнула в горчицу и повторила хорошо отработанный цикл.

– Если это случится, ты научишь меня всему? Чтобы никто не пострадал?

– Если ты захочешь, – сказал я.

Она прикусила нижнюю губу и сосредоточенно уставилась на свои пальцы.