Архивы Дрездена: Грязная игра. Правила чародейства

И он тоже скрылся за стеной. Секунду спустя огромная тень спустилась по узкой лестнице. Я не видел, как геносква прошел мимо меня, но почувствовал прикосновение клочковатого меха к правой руке и ощутил слабое зловоние. Хлопья пепла посыпались с рваных краев пролома, запахло паленым волосом: огромное создание протиснулось внутрь.

– Ну и вонь, – тихо сказал Вязальщик секунду спустя. – Прямо адская.

– Ха, – ответил я, – может, это от твоего белого и пушистого?

Вязальщик фыркнул, и мы прождали в тишине еще три или четыре минуты, пока не появилась Эшер, покрытая свежими пятнами сажи и пепла, снова в наручниках.

– От этой твари у меня мурашки по коже, – сказала она.

– Это точно, – согласился Вязальщик. – Интересно, зачем ему драгоценности?

Тут он попал в точку.

– Ты прав, – сказал я. – Дело дрянь.

Эшер многозначительно посмотрела на Вязальщика:

– Не пора ли сматываться?

Вязальщик поморщился:

– Ага, и помешать старине Нику пройти сквозь огненные врата? Надо полагать, он примет это близко к сердцу. Знаешь второе правило дядюшки Вязальщика?

– Держи курс на деньги, – ответила Эшер.

– Именно. Не принимай ничего близко к сердцу, не давай воли эмоциям. Мы профессионалы, дорогая. Сделал работу, получил плату – и все дела.

– Думаю, здесь на кону не только деньги, – тихо сказал я.

– Ник и его чаша? – спросил Вязальщик. – Пока этот шарик вертится, он повидал на своем веку много плохих парней и могущественных артефактов. И до сих пор с ним ничего не случилось.

– Может, так, – согласился я. – А может, и нет. У Никодимуса огромные связи. Что, если я сделаю вам предложение?

– Наличными? – осведомился Вязальщик.

Я поморщился:

– Не совсем.

Он цокнул языком и посмотрел на Эшер:

– Первое правило дядюшки Вязальщика?

– Только деньги, – ответила она. – Все остальное стоит слишком дорого.

Он кивнул.

– Так что, чародей, не предлагай мне свои услуги или снисходительность Белого Совета. И покровительство Королевы фэйри тоже не предлагай. Это не плата. Это милые клубочки с ниточками, и рано или поздно ты запутываешься в них, как муха в паутине. Только деньги.

– А как насчет свободы? – спросил я. – К тому времени как мы вернемся, копы окружат банк. Думаешь, сможешь справиться с армией чикагских копов?

Вязальщик издал утробный смешок.

– Посмотри на себя, Дрезден. Ты прямо как настоящий бойскаут. Это бандитский банк, он принадлежит местному мафиози. Уже восемь минут, как должна была сработать сигнализация – и где она? Где копы?

Я поморщился. Я тоже это заметил.

– Ты действительно думаешь, что сигнализация для вызова полицейских? – Вязальщик покачал головой. – Ставлю двадцать к одному, что она вызвала его людей. Которые будут решать, звать ли копов или справляться своими силами.

А он прав. Люди Марконе.

Черт!

Вязальщик принялся избавлять стонущих, шевелящихся на полу охранников от оружия и ключей к наручникам.

– А теперь прошу меня извинить, но если ваш Марконе действительно так умен, то скоро он предложит сыграть мне партию в игру «Кто кого перехитрит». Я должен подготовиться. – Он ткнул пальцем в Эшер.

– В сотый раз: красненькие, – ответила та с шутливой улыбкой.

– Куплю нам симпатичный тропический островок с хорошим пляжем и подарю тебе новый купальник. – Вязальщик подмигнул.

– Размечтался, – отозвалась Эшер.

– Я придержу дверь. Не задерживайтесь. – сказал я.

Вязальщик поднялся по лестнице, его глаза-бусинки сверкали, он буквально лучился энергией.

– Ха, – хмыкнул я.

– Что? – спросила Эшер.

– Между вами с Вязальщиком… ничего нет?

Уголки рта Эшер опустились.

– Несмотря на упорные попытки.

– Ну, – сказал я, – трудно его винить. Ты чертовски привлекательна.

– Не его попытки, – ответила она. – Мои. Он меня отшил. – Она посмотрела на лестницу и вздохнула. – Правило номер один: не нужно все усложнять.

– О, – отозвался я, пытаясь представить, как Вязальщик отшивает Эшер. Правда, я сам ее отшил. Хотя это, подумал я, вряд ли повлияло на ее самооценку.

* * *

Не имеет значения, насколько ты хороша. Важно, насколько красивой ты себя ощущаешь. Никто не будет считать себя привлекательной, когда постоянно слышишь обратное.

– Не пойми меня неправильно, – сказал я, – но ты не поверишь, сколько раз ко мне в прямом смысле приставали красотки, готовые сожрать меня заживо. Это плохо для нервов.

Эшер почесала нос пальцем, и наручники зазвенели. Она поморщилась, шипы впились в ее запястья.

– Погоди-ка. Ты хочешь сказать, что я слишком красивая, чтобы быть привлекательной.

– Для парня моей профессии – возможно. Такие соблазнительные девчонки заставляют меня дергаться. Мне кажется, что в этом мы с Вязальщиком схожи.

– Значит, будь я немного старше и толще, мне могло бы с тобой повезти… как Мёрфи, – задумчиво произнесла Эшер.

Я нахмурился.

– Мёрфи сделана из мускулов. Просто этого не видно под одеждой и бронежилетом. И ей со мной тоже не особо повезло.

Мгновение Эшер смотрела на меня, затем сказала:

– Ты… серьезно?

– У нас все сложно, – ответил я.

– Потому что ты дерганый?

– А у нее было несколько разводов. И ее бывший в меня стрелял.

– Что?

– Я его попросил, – торопливо объяснил я.

– Что?

Мой язык не унимался.