Архивы Дрездена: Поле боя. Сочельник

Но суша – совсем другое дело, и неслаженности она не прощает. У фоморов не было возможности устроить своим войскам сухопутную муштру, ведь последние сотни лет они провели в подводном уединении, и в результате их армия реагировала и маневрировала гораздо хуже, чем требуется. Еще бы. Ведь они привыкли к морю.

Сражайся мы с ними там, внизу, – и у нас, пожалуй, не было бы ни единого шанса.

Но мы были здесь, наверху. В царстве Воздуха и Тьмы.

Дикая Охота обрушилась на самые уязвимые и беззащитные отряды – тех бедолаг, что оказались ближе других к острию атаки, – и мне показалось, что я наблюдаю за работой механизмов в разделочном цеху. Громадным вертикальным колесом вонзилась в неприятеля Дикая Охота, ведомая жутким восьминогим скакуном, и над землей повис оглушительный гул, напоминавший гудение включенного трансформатора Теслы, но более громкий и зловещий. Темный силуэт нынешнего вожака Дикой Охоты рассек вражеские шеренги, и в правой руке у него сверкала молния толщиной с полосу дорожного движения, сеявшая в неприятельской гуще хаос и кровавую смерть.

Хотя другие участники Охоты взмахивали оружием не так зрелищно, мечи и копья в руках созданий, обладающих многовековым опытом, демонстрировали незаурядный смертоубийственный потенциал. На такой скорости легчайшее прикосновение клинка несло в себе ужасающую силу. Хлестала кровь, катились головы, разлетались в разные стороны руки и ноги…

«Мой Рыцарь, – раздался у меня в голове голос Мэб, – вот-вот глаз Балора будет готов к новой атаке. У тебя шестьдесят секунд, чтобы назвать ее по имени».

– Между мной и тем местом целая армия! – возразил я. – В самом буквальном смысле!

«Вот так сюрприз! Ну спасибо, сэр Очевидность», – с веселым возбуждением, но тяжело дыша, отозвалась Зимняя Леди.

Я взглянул на Молли и увидел, как разлетается вдребезги тяжелый топор, чей удар пришелся в ее мерцающий ледяной панцирь. Улыбаясь страшной, безумной, восторженной улыбкой, Зимняя Леди с хирургической точностью орудовала белым мечом и секла фоморскую орду налево и направо – от малейших касаний этого клинка враги покрывались крепким льдом из самого сердца Зимы. Шедшие следом за Молли громадные тролли широкими взмахами грубо сработанного оружия разбивали мерзлые статуи в мелкие ледышки.

Затем передо мной возникло громадное облако пара, из которого выступил Зимний единорог и нетерпеливо топнул шипастым копытом.

Мэб снова взяла трубку ментального телефона, и теперь в ее мыслях сквозил легкий упрек.

«Бывало ли такое, чтобы я поручала тебе легкое задание, мой Рыцарь? Сегодняшняя ночь – не лучшее время, чтобы менять это правило».

Что ж… Тут и возразить-то нечего.

По всей очевидности, Баттерс не был причастен к нашему с Мэб разговору. Он глазел на единорога.

– Э-э… Гарри?

– Проклятье, – пробурчал я.

С глубоким вздохом я схватил скакуна за гриву, всей душой надеясь, что зверь не заметит, как сильно дрожат мои пальцы, и запрыгнул ему на спину. Затем повернулся к Баттерсу и протянул ему руку:

– Нет времени объяснять. Просто делай, как скажу.

– Ох черт, – искренне посетовал Баттерс, но перед тем вложил свою ладонь в мою, и я рывком затащил его на единорога.

Едва дождавшись, пока Баттерс устроится у меня за спиной, зверь, подрагивавший от страстного желания проливать кровь, сорвался с места. Если наш совокупный вес был для него хоть каким-то обременением, на прыти единорога это нисколько не сказалось. Не доведись мне чуть раньше в том году покататься на сверхъестественно могучем скакуне, мы с Баттерсом слетели бы на землю и отшибли себе задницу, но, даже принимая во внимание мой опыт, маленькому Рыцарю пришлось крепко держаться за меня, чтобы не опрокинуться. Подобно ледоколу, единорог бороздил небольшое море союзников в синей и фиолетовой броне, и те грациозно расступались перед ним. Наконец мы вырвались на оперативный простор и устремились в сторону врага.

Мало кто способен похвастаться моим опытом верховой езды, и я могу полноправно заявить, что поездка на боевом единороге – впечатление из разряда незабываемых.

Прежде всего стоит отметить, что в его движениях полностью отсутствовал элемент «вверх-вниз». У меня сложилось впечатление, что я не скачу верхом, а еду на мотоцикле, хотя на мотоцикле я ездил только за спиной у…

Мёрф.

Сердце пронзила боль.

За пару секунд я преисполнился силы, какой никогда прежде не чувствовал. Пульс взлетел до небес, волосы встали дыбом, температура тела начала повышаться. Мозг фиксировал эти изменения, а сердце болело все сильнее, и вместе с болью прибывала сила.

Магия теснейшим образом связана с эмоциями, и трудно сказать, где заканчивается одно и начинается другое. Эмоции представляют собой легковоспламенимое топливо для магической силы, хотя могут самым странным образом повлиять на то, что вы собираетесь сделать. Например, если напитать любовные чары гневом, побочный эффект гарантирован.