Архивы Дрездена: Поле боя. Сочельник

А затем дернула уголком рта.

Встреча проходила в бальном зале размером с баскетбольную площадку. Шторы задернули, чтобы избежать любопытных взглядов с улицы. Пространство наполнял свет столь яркий и вездесущий, что тени негде упасть. Мебели не было: только свет, голый пол и кружок существ, стоявших лицом друг к другу.

Я притворил дверь и прихрамывая направился к ним. Глазам давненько так не доставалось, поэтому приходилось щуриться. Однако надень я солнечные очки – они, наверное, смотрелись бы неуместно, поскольку в числе присутствующих были существа, чья жизнь проходила в сумраке.

Заметив меня, все потрясенно умолкли.

Марконе в неизменном костюме выглядел так, словно недавние события никак его не коснулись. Ваддерунг походил на самого себя, но более пожилого и поджарого, как волкодав по сравнению с мастифом. Мэб – наверное, чтобы соответствовать этим двоим – приняла корпоративный облик, а сестра Этри, Эванна, последовала ее примеру. В шаге от нее стояла Лара Рейт. В белом брючном костюме она смотрелась не хуже, чем без него, а Летняя Леди Сарисса, демонстративно отрицая всеобщий тренд, оделась в обычный офисный наряд.

Чуть поодаль от круга я увидел Архив, исцарапанную кусочками летающего хлама и получившую довольно скверный перелом носа. Под глазами у нее расплылись черные круги.

Я обошел собравшихся и встал по правую руку от Мэб.

Королева Воздуха и Тьмы раздраженно покосилась на меня.

Я ответил тем же, чтобы Мэб сообразила, что к чему.

И ей-богу, она поняла все с первого взгляда. Нацепила серьезнейшую мину, твердо кивнула, шевельнула пальцем – каким-то образом я понял, что надо подождать, – и произнесла:

– Прошу простить за беспокойство. Продолжайте доклад, госпожа Архив.

Ива ответила кивком и взмахнула рукой. По воздуху прошла рябь, и перед нами появился телеэкран с неизбежным новостным репортажем, которого мы еще не видели, поскольку в городе по-прежнему не было электричества.

Это были съемки с вертолета, сделанные вдоль береговой линии Чикаго. Подробная картина разрушений. Широченная полоса стертой в порошок городской застройки. В обшивке «Фасолины» теперь отражался берег озера. Я представил себе обложки журналов. Или, если уж на то пошло, заглавные фотографии новостных сайтов.

Под изображением – бегущая строка: «Последствия грандиозного теракта в Чикаго. Использованы химические вещества широкого спектра действия и, вероятно, оружие массового поражения. Погибло не менее 20 тысяч человек. Указом президента на всей территории США введено чрезвычайное положение».

Адские погремушки…

– В общем и целом, – сказала Архив неожиданно хриплым и низким голосом Сильвестра Сталлоне, которого не ожидаешь услышать от девочки-подростка, – освещение недавних событий четко указывает, что власти предержащие намерены все замять.

– Оптимистично, – пробурчал Ваддерунг.

– Газлайтинг восьми миллионов человек? – спросила Лара. – Сильные мира сего занимаются этим каждое утро, еще до завтрака. – Она скользнула по мне насмешливым взглядом и вздернула подбородок. – Военные досматривают весь въезжающий и выезжающий транспорт, распределяют электроэнергию, связь, гуманитарную помощь. Официальная версия прозвучит куда громче и весомее, чем рассказы очевидцев. Плюс из-за разрушительного действия глаза Балора маловероятно, что у кого-то имеются снятые той ночью фотографии или видеоролики. Добавьте к этому вымышленный токсин, вызывающий галлюцинации – допустим, долгосрочные и повторяющиеся, – и все пройдет как по маслу.

– Но не в пределах города, – заметил Марконе. – Вокруг Чикаго возводят психологическую стену, и все, кто окажется в этой тюрьме, сплотятся самым небывалым образом.

– Конкретизируйте, – велела Мэб.

– Другими словами, в городе наберет силу… человеческий фактор, – объяснил Марконе. – Из-за неопределенности и незащищенности людей потянет под эгиду групповой идентичности. Честно говоря, горожане сильно напуганы, из-за чего будут цепляться за видимость нормальной жизни. Но это днем. – Он покачал головой. – А ночью, поверьте, они станут вооружаться, набираться ума и представлять собой заметную опасность. Следует ожидать, что некоторые попробуют договориться с теми, о ком прежде не знали, а другие собьются в стаи и откроют сезон охоты на все, что воспринимают как сверхъестественное. И это в лучшем случае.

Сердце мое ушло в пятки.

Да, Марконе говорил вполне разумные вещи.

Но в то же время он заблуждался.

Ясное дело, во тьме происходят самые скверные вещи, и от перепуганной толпы не стоит ожидать рассудительных поступков.

Однако иногда на почве недомыслия проклевываются ростки доброты и сострадания, хотя логика подсказывает, что каждый сам за себя. Иногда перед лицом всепоглощающего ужаса люди проявляют иррациональное мужество. Иногда безумие подталкивает к выбору, делающему нас лучше, добрее и великодушнее.

Из-за Марконе и ему подобных я начал было думать, что мы падаем в пропасть.