Архивы Дрездена: Поле боя. Сочельник

– Не паясничай. – Мэб слегка оскалилась. – Из этого зерна прорастет страх.

– И враг обозлится пуще прежнего, – сказал я. – Страх всегда превращается в злобу.

– Вот именно, – подтвердила Мэб. – Обозленный враг действует предсказуемо. Им проще манипулировать.

– Благодаря этим манипуляциям Этне и Корб идут прямо на вас, – заметил я.

Вдали послышались уже знакомые щелчки, и они становились все громче.

Мэб бросила в ту сторону взгляд, который женщины обычно приберегают для возлюбленных.

– Да. Корб введет своих солдат в боевое исступление, и они ринутся в бездумную атаку, не желая ничего, кроме нашей крови.

– Ого. Славно. – Я внимательно смотрел на нее.

Мэб перехватила мой взгляд:

– Не бойся Корба, мой Рыцарь. С тех самых пор, как в голове у Этне зародился этот план, король фоморов и его подданные были обречены. Сегодня их принесут в жертву.

– Я в курсе, что сидхе опасны, – сказал я. – Но здесь их недостаточно. Особенно против такого врага.

Щелчки приближались.

Королева Воздуха и Тьмы запрокинула голову. Глаза ее безумно сверкали, а улыбка увеличилась до нечеловеческих пропорций.

– Зато у них нет Мэб. А у нас есть. Это более чем весомое преимущество.

Вдруг я почувствовал, как к нам спешат создания Зимы, находившиеся под моей командой. Температура стремительно упала, и поверхность «Фасолины» покрылась хрустящим инеем; Мэб вздрогнула, изогнула спину и закрыла глаза, и вокруг нас сгустилось дыхание Зимы. Воздух стал насыщенным и вязким, серое городское марево посветлело от студеного тумана, и когорту сидхе окутало белесым облаком пара, а волшебный металл застонал под коркой смертоносного льда.

Видимость снизилась до пятнадцати футов, не больше.

– Мы не увидим вражеских войск, – негромко предупредил я.

– Это несущественно, – ответила Мэб.

За спиной у нас, в тени «Фасолины», собрались малки и Черные Псы, огр и фобофаг, гномы и двадцать-тридцать лиходеев из числа маленького народца Зимы.

Стоявшие перед нами сидхе внезапно затянули певучий речитатив, сопровождая его жестами. Две сотни магов набирались сил от переполненного энергией воздуха, и над когортой вспыхнули, зашипели и заискрились чародейские знаки, руны и формулы.

Так тому и быть! Я поднял посох, распахнул дверцы энергетической кладовки и наполнил ее под завязку. Обычно, когда я напитываю посох без посторонней помощи, для этой процедуры требуется час предельной концентрации и тяжкого труда, но сегодня, когда воздух обезумел от витавших повсюду магических сил, мой чародейский аккумулятор зарядился за несколько секунд. Даже не верилось, что так бывает. Вообще-то, переизбыток энергии должен был превратиться в жар, и посох сгорел бы дотла, но вместо этого он лишь издавал низкое гудение, и резные руны светились золотисто-зеленым светом, а еще я почуял в ночи легкий, но очень приятный аромат опаленной древесины.

Мэб обвела взглядом свои войска – очевидно, наблюдая, как мистическая энергия трансформируется в защитные барьеры, обереги, щиты и чары. Затем покосилась на Баттерса:

– Это новый Рыцарь Меча?

– Сэр Уолдо, – подтвердил я и приподнял руку в сторону Баттерса, напоминая сэру Уолдо, чтобы тот держал язык за зубами. – Неоднократно сражался на моей стороне.

– Совсем взрослый, – заметила Мэб голосом человека, глядящего на теленка, но не видящего в нем ничего, кроме стейков. – Добро пожаловать, сэр Рыцарь.

Уолдо прочистил горло и отвесил легкий поклон:

– Рад встрече, мэм.

– Ваш новый меч, – сказала Мэб. – Теперь он лишен физических ограничений и ранит только нечестивцев.

У меня снова запульсировала рука.

Щелчки приближались.

Оружие сидхе стонало от холода и жажды крови.

– Меч защищает беззащитных, мэм, – сказал Баттерс. – Так же, как всегда.

Напевы сидхе достигли лихорадочной кульминации. На броне и оружии заплясали мерцающие искры самых невероятных оттенков, ослепительные, как вспышки камер папарацци. Такого я прежде не видел. Эти броские чары были полной противоположностью вуали и притягивали взгляд, забирая на себя все внимание.

Одновременно с этим Мэб подняла голову и испустила крик, который идеально слился с песнопениями сидхе.

От этого звука по телу побежали мурашки, будто от самой красивой музыки, какую я когда-либо слышал, или от самого сильного всплеска адреналина, какой мне довелось ощутить.

Я не сдержался. Набрал полную грудь воздуха и заорал во все горло. Сидхе сделали то же самое, и даже Баттерс повысил голос до разъяренного вопля.

А затем, без всякой видимой команды, наши ряды пришли в движение. С противоестественной грацией и яростью когорта сидхе рванулась вперед, и та же сила, что влекла их в наступление, окутала меня и напитала мои ноги невообразимой мощью, ловкостью и устойчивостью. Баттерс не отставал, несмотря на свой невысокий рост.