Архивы Дрездена: Поле боя. Сочельник

С легкостью танцевального ансамбля мы как один снялись с места, и наше построение изменилось плавно и одновременно, будто по команде невидимого хореографа. Мэб на черном скакуне продвигалась сквозь ряды бронированных сидхе, пока не оказалась во главе отряда, а чуть позади и слева от нее находился я сам. Рядом со мной шел Баттерс, за спиной – клин сидхе и всевозможных Зимних тварей. Мэб опустила руку к седлу и выхватила из ножен длинный зазубренный клинок, созданный, судя по виду, изо льда древних ледников, а когда подняла его, нас окутало облако холодного пара, мерцавшее магическим огнем фэйри, как мерцает молниями грозовая туча.

Я уже говорил: если Мэб решила, что пора приступать к делу, ждать у моря погоды она не станет.

Итак, примерно две с половиной сотни волшебных существ ринулись навстречу пяти тысячам – тысячам! – фоморов.

Так началась битва при «Фасолине».

По воле Мэб мы шагали в ногу, практически ослепленные испарениями и туманом. И тут впереди появились сотни мерзостных уродов, вооруженных дубинами, булыжниками, клыками и когтями.

Черный единорог опустил голову и ринулся кромсать вражеские глотки налобным ятаганом, а Мэб, завывая, рубила направо и налево, и движения ее были стремительными и грациозными, будто вспархивания птички колибри. Ее удары не оставляли на руках, плечах и физиономиях ничего, кроме надсечек глубиной с ноготь, но пространство вокруг ран, едва ли не шире моей раскрытой ладони, тут же покрывалось хищным, обжигающе-холодным инеем Зимы.

За неимением свободного времени я не замечал ничего, кроме разлетавшихся в разные стороны конечностей, орудий убийства и ярости на лицах фоморских страхолюдин. Там, где ступал единорог Мэб, прокатывалась волна ужаса. Первые ряды уродов съеживались под ударами ледяного меча, получая жестокие раны, и в то же время не давали союзникам возможности подойти ближе и провести контратаку. Поэтому Королева Воздуха и Тьмы двигалась будто в пузыре вакуума, не способном сомкнуться вокруг ее скакуна, а у нас, следовавших за нею по пятам, имелось пространство для маневра.

Мы с Баттерсом нырнули в зону смятения. Ожил клинок Фиделаккиуса, и сэр Уолдо стал разить мерзопакостных солдат фоморской армии, обращая их в бегство. Я же, в свою очередь, размахивал посохом, из раза в раз посылая в неприятеля чудовищные волны кинетической энергии, отчего жертвы отлетали на добрых десять футов. Пользуясь окном возможностей, созданным Королевой Воздуха и Тьмы, я не стал перекрывать силовые каналы посоха и черпал энергию из воздуха на постоянной основе.

За мной шли сидхе, чье оружие издавало пронзительные стоны, когда заиндевелый металл фэйри тонул во плоти, пробуя, какова на вкус горячая кровь, и от ран, причиненных сверхъестественными клинками, вздымался пар, а лезвия шипели, обращая свежепролитый ихор в клубы тумана. Сияние брони и оружия сидхе, как и блеск их глаз, слепили фоморских прихвостней – то ли солдат, то ли рабов, – и безобразные создания с воем заслонялись от невыносимого света.

За несколько секунд мы прорвались через вражеские отряды переднего края, застав их врасплох в густом мареве, и я едва сообразил, что произошло.

За спиной у меня одно из чудовищных созданий в изумлении отпрянуло от клина сидхе, потирая длинную, неглубокую, покрытую инеем царапину на руке – быть может, оставленную самой Мэб, – и вдруг завизжало, выпрямив раненую конечность и подняв ее так, будто это была рука манекена.

Я увидел, как кожа по краям царапины сохнет, морщится и покрывается черным налетом.

И этот налет расползался.

Несколько секунд несчастная тварь жалобно голосила от ужаса, а чернота, окаймлявшая обмороженную рану, стремительно покрывала деформированное тело. К тому времени, как она опоясала торс, крики прекратились.

Урод скончался в неописуемых мучениях, и от него осталась лишь черная каменная статуя с раззявленным ртом.

Слыша за спиной все новые и новые возгласы, я понял, что оружие сидхе таило в себе такое же проклятие. Мы прошли сквозь вражеские ряды, как проходит по полю жнец, и раненые… просто превратились в шершавый черный камень с текстурой песчаника.

Как следствие, вместо одного отряда уродов нам теперь противостояли два куда меньших отряда, разделенные стеной уродских статуй.

Не медля ни секунды, Мэб с яростным криком набросилась на ближайшую группу, увлекая меня, Баттерса и сидхе в новый раунд беспросветного кошмара. Когда этот отряд тоже разделился надвое, контроль фоморских погонщиков, кем бы они ни были, дал слабину. Голося на все лады, уроды сорвались с ментального поводка и пустились в бегство, растворившись в тумане Зимы.

Сидхе уничтожали их, не ведая пощады. Смертельные удары несли избавление – после них оставался лишь труп на земле, – но обычные раны вмиг чернели и каменели, приближая невезучих врагов к мучительной кончине.

Милосердие Зимы ограничивалось возможностью выбрать, как ты умрешь: быстро или не очень.