Архивы Дрездена: Ведьмин час

– Ой. – Она прикрыла губы ладонью, чтобы спрятать улыбку. – Знаешь… Такого мне прежде не говорили. Ни разу.

Я закатил глаза:

– Охотно верю.

Вынести брата по узкому трапу на палубу – целый фокус. Да и хрен с ним. Недовольно ворча, я приступил к транспортировке. Томас, только-только начавший приходить в сознание, оказался невероятно легким.

Безмозглые свартальвы.

Идиотские вампиры.

Кретинские титаны.

Да и Томас тоже дурак. Какого черта он полез в эту заваруху?

Я вытащил его наверх, а там меня поддержала Фрейдис. Рыжеволосая валькирия внимательно посмотрела на меня, а затем кивнула в сторону острова:

– Не особо впечатляет.

– Здесь есть все, что нужно, – сказал я. – Главное, не сходите с пристани. Иначе не ручаюсь за вашу безопасность.

– Хорошо. – Как ни странно, Фрейдис бросило в дрожь.

Протиснувшись мимо нее, я вынес брата на остров. Меня никто не остановил. Все слишком волновались насчет происходящего в Чикаго. И это, пожалуй, к лучшему.

Я сказал им, что на острове Томас будет в безопасности. Но не говорил, где его спрячу.

Видите ли, безопасность – такая штука, что, если надо защитить кого-то по-настоящему, в итоге вам придется посадить этого человека под замок. Любая крепость – это тюрьма.

И наоборот.

C дощатого причала я ступил на неровную землю и зашагал вперед, совершенно не опасаясь споткнуться или упасть – это было невозможно из-за моей теснейшей связи с островом. Я знал каждое дерево и каждый камень на Духоприюте не хуже, чем знаю свое тело.

Не сделав и дюжины шагов по прибрежной гальке, я заметил, как за деревьями шевельнулось нечто огромное. Я остановился, и навстречу мне из тьмы выплыла фигура ростом с титана, но гораздо шире в плечах: зловещий образ в складках призрачного плаща, скрывающего это существо от человеческих глаз. Глубоко под капюшоном горели два зеленых огонька сверхъестественно ярких глаз, в тот момент опасливо прищуренных.

Исполинская фигура застыла передо мной и церемонно поклонилась.

– СТРАЖ. – Голос, похожий на скрежет «камня о камень» и дрожь земли, эхом отозвался у меня в голове и груди. – ТЫ ВЕРНУЛСЯ.

– Привет, Альфред, – сказал я. – Сегодня в Ривер-сити большой переполох[82].

Какое-то время гениус локи – гений места и дух-покровитель острова – безмолвно взирал на меня, а затем произнес:

– РИВЕР-СИТИ? ОСТРОВ ОКРУЖЕН НЕ РЕКОЙ, А ОЗЕРОМ.

Сверхъестественная публика редко улавливает отсылки к культурным событиям, произошедшим после Ренессанса.

– Это так, человеческая шутка, Альфред. Не обращай внимания.

– КАК ПРИКАЖЕШЬ, СТРАЖ. – Качнув безразмерным капюшоном, Альфред нацелил зеленеющий взгляд на неподвижное тело Томаса. – ТВОЙ КРОВНЫЙ РОДСТВЕННИК ПРИ СМЕРТИ.

– Знаю, – сказал я. – Но мы с тобой поможем ему выжить.

– Я НЕ ПРЕДНАЗНАЧЕН ДЛЯ ПОМОЩИ, – бесстрастно и беспощадно объявил Альфред.

По сути дела, он дух самой тюрьмы, сконструированной так, чтобы удерживать магических существ – настолько опасных, что нельзя допустить, чтобы они разгуливали по земле. За несколько тысяч лет в подземных темницах острова собралось больше шести тысяч тварей, обладающих невероятной мощью: целый легион кошмарных созданий, самое безвредное из которых пробудило во мне такой ужас, что до сих пор озноб пробирает.

Альфред же создан для того, чтобы держать этих узников в изоляции, и покладистым я бы его не назвал.

– Я в курсе, – сказал я. – Поэтому мы поместим его в стазис.

Альфред оживился, и глаза его засверкали ярче прежнего.

– НЕМАЛО ВОДЫ УТЕКЛО С ТЕХ ПОР, КАК ПОСЛЕДНЕЕ ОТРОДЬЕ ПОСТУПИЛО КО МНЕ НА ВЕЧНОЕ ХРАНЕНИЕ, – сказал он. – ЭТОМУ ОБРЕМЕНЕННОМУ ПАРАЗИТОМ ХИЩНИКУ С ЛИХВОЙ ХВАТИТ ОБЩЕГО РЕЖИМА.

– Мне требуется строгий, – возразил я, – чтобы Голод тоже стал беспомощным, пока я не вернусь и не освобожу его.

– КАКОЕ ЕМУ НАЗНАЧИТЬ ПОКАЯНИЕ, СТРАЖ?

К заключенным на острове применяют так называемые протоколы покаяния. Некоторых держат во тьме, других пытают, третьим достаточно одиночного заключения. Стражи Духоприюта присматривают за обитателями камер уже очень-очень много столетий. Некоторые протоколы разработаны еще в те времена, когда человеческая цивилизация представляла собой разрозненные хижины и костры в кромешной тьме, и мягкостью они не отличаются.

Одного из заключенных держали в уникальном подобии стазиса, больше всего напоминающем сон. Однако это создание могло ненадолго пробуждаться и даже вести беседу, хоть и с некоторыми ограничениями. Насколько я мог понять, то был единственный протокол, сочетавший погружение в сон с сохранением рассудка.

Эта тюрьма не предназначалась для существ вроде моего брата, хрупких и почти не отличающихся от обычных людей.

Томас издал негромкий и неприятный стон, и я понял, что, если бы не крайняя степень истощения, мой брат кричал бы от боли.

– Покаяние? Пусть будут раздумья о своем поведении, – невозмутимо ответил я. – Его надо оградить от общения с заключенными, отбывающими срок по другим протоколам. Дай мне кристалл.

Громадный дух ответил мне новым поклоном, а когда выпрямился, перед ним лежал обломок кристалла размером с торцевой ключ. Он походил на кварц, но пульсировал мягким зеленым светом.